Лешек Колаковски - Семнадцать или и другие эссе

Ночь, проведенная с Аврамом и неоднократно повторенная, была для нее только ночью наслаждения, но не исполнением тяжелого долга - как для Сары. (Аврам занимал двойственную позицию: он хоть и исполнял долг, но видел в этом привлекательные стороны). В системе исполнения закона Агарь была лишь пассивным орудием, лишенным осознания своей роли. Ее сознание было свободным от общего знания. Она пользовалась законом, чтобы испытать непосредственное удовольствие, ее мотивы были индивидуальными и связанными с текущим моментом.

Но Агарь знала, что иметь детей - это хорошо. Поэтому она, вместо того, чтобы скромно исполнять свою роль, гордо демонстрировала растущий живот и, где только могла, выставляла напоказ ожидаемое материнство. Она прибегала к мелким намекам и жестам, давая почувствовать свое превосходство несчастной хозяйке, чья самоотверженность подвергалась все большим испытаниям. Аврам поначалу ходил гордый, как будто совершил трудный подвиг, но атмосфера в доме стала накаляться, и он стал убегать из дома, чтобы не встревать в бабские свары.

В конце концов, обида и раздражение Сары вырвались наружу. В приступе долго сдерживаемой ярости и жажды мщения, она потребовала у Аврама сатисфакции.

Аврам, как все, о ком говорят «настоящий мужчина», был законченным трусом. Он только и умел, что размахивать мечом, находясь в фанатичной толпе верующих. Но он никогда не умел справляться с жизненными конфликтами и трусливо избегал всякой инициативы, сваливая на других принятие трудных решений. Такой уж у него был характер. Слыша истерические крики жены, глядя на припадок ее необузданной ненависти, он пробормотал: «Да ведь Агарь - твоя служанка, можешь делать с ней, что хочешь, я не собираюсь вмешиваться в ваши дела, что бы с ней ни случилось, меня это не касается».

Сара только и ждала этого позволения. Вечером того же дня беременная Агарь, осыпаемая грязью жестоких прозвищ, вся в синяках, униженная и оскорбленная, громко рыдая, убежала из дома своих работодателей. Таким образом, душевный порыв одержал, в конце концов, победу над законом, существо взбунтовалось против сущности, индивидуальное одержало победу над общим. Когда все кончилось, Аврам вернулся домой. Он был, скорее доволен, что дело приняло такой оборот. Легкие угрызения совести при мысли об изгнанной любовнице, быстро испарились. Он испытывал удовлетворение и облегчение, что вся история, наконец, закончилась, а он оказался в полном порядке, ведь пальцем никого не тронул и никакого решения не принимал. Как все трусы, он был убежден, что, раз он ничего не делает, то и никакой ответственности не несет. Самое лучшее - ни во что не вмешиваться. Обрюхатил он Агарь по поручению жены, в бабских дрязгах участия не принимал, только и сказал под конец, что Агарь - служанка Сары, и Сара имеет право поступать с ней, как угодно. То есть просто констатировал факт, не более того. А мучительная ситуация возникла и развивалась сама по себе.

Продолжение этой истории менее интересно.

Мораль первая: ситуация Сары. Если закон оказывается действительно невыносимым и слишком насилует нашу природу, то в его неисполнении нет вины, а в его исполнении есть заслуга. Иными словами, naturam expelles furca... etc.

Мораль вторая: ситуация Сары. Если же мы все-таки взяли на себя бремя исполнения закона, то вина наша в том, что мы не выдержали до конца, ибо кто-то другой заплатит за нашу непоследовательность.

Мораль третья: ситуация Агари. Мы несем заслуженную кару за наши незаслуженные преимущества.

Мораль четвертая: ситуация Аврама. Трусость может извлечь пользу из столкновения с самыми бурными страстями.

Мораль пятая: ситуация Аврама. Не стоит обманывать себя, что мы не принимаем никакого решения, просто констатируя факты.

Мораль шестая: ситуация треугольника. Что за чудовищная история: иметь любовницу лишь для того, чтобы иметь детей! Но нужно решить, о чем идет речь, в первую очередь.

Авраам или:

Печаль высших соображений

История Авраама и Исаака была философски интерпретирована Сереном Киркегаардом и его последователями как проблема тревоги: Авраам должен принести сына в жертву по приказу Бога. Но откуда его уверенность, что то был приказ Бога, а не дьявольское искушение, иллюзия или безумие? Откуда уверенность, что он правильно понял приказ? Иными словами: предпосылкой экзистенциальной интерпретации дела Исаака является воззрение, что окончательное решение зависело от Авраама. А он не мог быть твердо уверен в том, что касалось источника приказа и его сути. По Киркегаарду, Авраама терзал страх принести напрасную жертву. Авраам выступает как воплощение человеческой тревоги в ситуации выбора между великими ценностями и отсутствия внутренних резонов для принятия решения.