Александр Казённов - Диалектика как высший метод познания

Насколько сложно это различение, показывает сравнение переводов произведения Аристотеля «Категории» 1939 и 1978 годов. Вступительная статья Г.А. Александрова к переводу 1939 года называется «Категории бытия». Это не правильно. Аристотелевские категории относятся не только к бытию, но и к сущности, и являются определениями сущности. А сама категория «сущность» является у Аристотеля первой и важнейшей категорией. Таким образом, правильнее было бы озаглавить статью: «Категории сущности» или просто – «Категории Аристотеля», поскольку и все другие категории Аристотеля относятся к сущности как «роды бытия», а не как само бытие. В обоих переводах в четвёртой главе «сущностью» называется (в примере), например, «человек, лошадь». Это странно. Только что, в третьей главе, специально обсуждался этот вопрос и выяснилось, что «о подлежащем», как о сущности, говорится об « определенном человеке», об « отдельном человеке», а не о просто о «человеке» (имеется в виду: не о «человеке вообще», не о понятии «человек»). Далее, в пятой главе, посвященной специально категории «сущность», правильно говорится о ней и приводится правильный пример: « отдельный человек или отдельная лошадь» [1, с. 55]. И о них, как о сущностях, сказывается и имя, и определение – «человек», «лошадь», поскольку эти термины являются именно определениями лишь для «отдельного человека» или «отдельной лошади». О конкретной, этой лошади, мы говорим «лошадь», хотя это же слово (имя, термин) мы говорим обо всех лошадях как нечто общее. Поэтому и в четвёртой главе следовало сказать в примере – «сущностью называется отдельный человек, отдельная лошадь», как и говорит всегда Аристотель.

Из этого рассмотрения слова «бытие» получилось, что оно, используемое в повседневной жизни очень редко, на самом деле пронизывает всякую речь в виде глагола «быть». Оно есть или подразумевается почти в каждом нашем высказывании, в том числе и в данном предложении. Это обусловлено теснейшей связью слова с жизненно важными аспектами индивидуального опыта и общественной практики. Именно в силу этой своей природы оно, в разных формах и произношениях, пронизывало с древности всю речь. И стало категорией, выражающей простое, но зато всеобщее отношение между словами и между словами и предметами. Рассмотрение категории «бытие» в этом аспекте способствует более точному и глубокому её постижению.

Вместе с тем, такое рассмотрение не отрицает, а предполагает необходимость исследований категории «бытие» в более сложных определениях: наличного бытия, в-себе-бытия и др.

Литература

1. Аристотель. Категории / Соч. В 4-х т. Т.2. – М.: Мысль, 1978.

2. Аристотель. Об истолковании. /Соч. В 4-х т. Т.2. – М.: Мысль, 1978.

3. Вейсман А.Г. Греческо – русский словарь. – М., 1991.

4. Гегель Г. Наука логики/ Энциклопедия философских наук. В 3 т. Т. 1. – М.: Мысль,1974.

5. Гегель Г. В.Ф. Наука логики. В 3 т. Т.2. – М.: Мысль, 1971. 6. Майборода Д.В. Бытие // Новейший философский словарь: 3-е изд., исправл. – Минск: Книжный дом, 2003.

7.Новейший философский словар. /Под редакцией профессора Ярошенко А.П.Изд. третье. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2008.

8. Основы современной философии. Учебник для высших учебных заведений. /Под ред. проф. М.Н. Росенко.

– СПб.: Лань, 1997. 9. Подосинов А.В., Белов А.М. Русско-латинский словарь. – М.: Наука, 2000.

10. Попов М.В. Диалектика как метод философии истории.– Невинно мысск: Изд-во Невинномысского института экономики, управления и права, 2010.

11.Спиркин А.Г. Философия. – М., 2009.

12.Философия. /Под ред. В.Н. Лавриненко. – М.: Юрист, 2008.

13.Хайдеггер М. Письмо о гуманизме /Хайдеггер М. Время и бытие. – М.: Республика, 1993. 14.Хайдеггер М. Слово /Хайдеггер М. Время и бытие. – М.:Республика,

1993.

Слова, взятые сами по себе, т.е. изолированно от предметов и действий и друг от друга, ничего не означают. Они лишь звуки или знаки звуков: формы без содержания и содержания без форм. А само содержание приходит из связи слов с предметами, действиями и друг с другом посредством других предметов и соответствующих слов. Слова, как верно определил Аристотель, результат договора людей [1, 94]. Но договора не в порядке собирания и специального решения черное называть черным, а белое белым, а в порядке длительного использования, миллиардов раз повторяющихся звуковых сочетаний и действий, выработали общественную привычку к определённым звукам по отношению к определённым предметам, действиям и другим словам. Так что слова прочно связались с предметами, а предметы – со словами.