Александр Казённов - Диалектика как высший метод познания

Он, фактически, завещал специалистам из редакции философского журнала: «Конечно, работа такого изучения, такого истолкования и такой пропаганды гегелевской диалектики чрезвычайно трудна, и, несомненно, первые опыты в этом отношении будут связаны с ошибками. Но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Опираясь на то, как применял Маркс материалистически понятую диалектику Гегеля, мы можем и должны разрабатывать эту диалектику со всех сторон, печатать в журнале отрывки из главных сочинений Гегеля, истолковывать их материалистически, комментируя образцами применения диалектики у Маркса, а также теми образцами диалектики в области отношений экономических, политических, каковых образцов новейшая история, особенно современная империалистическая война и революция дают необыкновенно много. Группа редакторов и сотрудников журнала «Под Знаменем Марксизма» должна быть, на мой взгляд, своего рода «обществом материалистических друзей гегелевской диалектики» [7,

30].

Такое изучение диалектики руководство советского государства старалось поддерживать: было впервые на русском языке издано собрание сочинений Г.Гегеля (причем, это было первое в мире издание собрания его сочинений не на языке оригинала), в каких-то аспектах она преподавалась в вузах, опосредствованно оказывала влияние на широкие слои населения. Поэтому представляется оправданной позиция, обосновывающая большое влияние Г.Гегеля на развитие России вообще и Советской России, в особенности. Такие авторитетные современные исследователи творчества Г.Гегеля как Ю.В.Перов и К.А.Сергеев пишут: «Сказать, что влияние философии истории Гегеля на протяжении полутораста лет не сравнимо с влиянием какой угодно другой философии истории, значит не сказать почти ничего, и тем не менее это так». И солидаризуются с мнением известного английского историка Э.Карра, считавшего, что «…в битве под Сталинградом сошлись в смертельной схватке две школы гегелевской философии, надо полагать, не из-за разночтений в трактовке параграфов его «Логики» [8, 7]. Интересно показано такое влияние в монографии О.Ю. Сумина «Гегель как судьба Росси». Он объясняет победу советской школы гегелевской философии тем, что: «…даже и с чисто субъективной стороны очевидно, что коммунистическое государство совсем сознательно делает стержнем своей идеологии «диалектику Гегеля» и пропагандирует пафос разума как философской, логически в себе определенной мысли. В то время как фашистское государство в качестве принципа своей идеологии имеет иррационалистический пафос мистического религиозного чувства» [9, 276].

Поэтому труды постижения «Науки логики» и пропаганды её изучения В.И.Лениным были необходимыми моментами его дела, дела сохранения и развития России и её народа.

Литература:

1. Золотов А.В., Попов М.В. Диалектика Гегеля. – СПб.: Изд. АГОи НИЭУиП, 2004.

2. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм / Полн. собр. соч., т. 18).

3. Ленин В.И. Переписка Маркса с Энгельсом/Полн. собр. соч., т. 24.

4. Ленин В.И. Конспект книги Гегеля «Наука логики»/Полн. собр. соч., т. 29.

5. Ленин В.И. К вопросу о диалектике/ Полн. собр. соч., Т. 29.

6. Ленин В.И. План диалектики (Логики) Гегеля/Полн. собр. соч., Т. 29.

7. Ленин В.И. О значении воинствующего материализма/Полн. собр. соч. т.

45.

8. Перов Ю.В., Сергеев К.А. «Философия истории» Гегеля: от субстанции к историчности// Предисловие к работе Г.Гегеля «Философия истории». – СПб.: «Наука», 2000.

9. Сумин О.Ю. Гегель как судьба России. – Краснодар: ПКГОО «ГЛАГОЛ», 2005.

Слово «бытие» кажется простым. Из-за этой простоты и малоупотребительности в живом разговорном и письменном языке, слово и термин «бытие» как нечто самостоятельное исследовались не часто. Даже у таких столпов философии как И.Кант, И.Фихте, И.Шеллинг термин «бытие» почти не используется. Они больше оперируют термином «реальность». А вот как категория «бытие» является одной из первых и важнейших категорий. Однако лишь со времен Гегеля категория «бытие» прочно утвердилась в учебниках по философии как обязательная. Но часто её представляют слишком сложно и она теряет статус исторически первой и, следовательно, простой категории. Правда, иногда, как например, в современном философском словаре [7], вовсе обходятся без специального рассмотрения термина «бытие». Другой «Новейший философский словарь» определяет термин «бытие» как «основу существования для мира в целом или для любой разновидности существующего» [6, с. 193]. Таким образом, бытие переводится в основу, т.е. в ряд категорий сущности – чего-то более сложного, чем просто бытие. А современный учебник по философии для высших учебных заведений усложняет еще больше: «Бытие есть единство форм и способов существования. Оно представляет собой особенное, специфическое существование, которое характеризуется некоторым набором свойств» [7, с. 97– 98]. Тогда как понятно, что речь идет о первом, простом, определении бытия. Определение, во-первых, не строгое. Вместо слов «некоторым набором свойств» – можно поставить просто «свойствами». Выражение, «которое характеризуется…» может относиться и к собственно бытию, и к «единству форм и способов существования», и к «специфическому существованию». «Бытие», как некое единство «форм и способов», получилось каким-то множественным и сложным понятием, как например, понятия «жизнь», «общество» и т. д. Во-вторых, если бытие только одно «особенное, специфическое существование», то наряду с ним имеются другие, такие же специфические, существования, характеризующиеся другим «набором свойств», но равных с ним. И, следовательно, бытие не одно. О других таких «существованиях» ничего не говорится. Получается противоречие: ведь существование есть категория сущности как «существенное бытие», а не как простое бытие, бытие вообще [5, с. 111]. Спрашивается, о каком же бытии идет речь: о существенном бытии или о простом бытии, т. е. о бытии вообще, о чистом бытии. О бытии или о сущности? Бытие, просто бытие, чистое бытие, вообще не имеет никаких свойств, как, собственно, и вообще не имеет в этом статусе никаких определений. И именно неопределенность отличает его от других, определенных, категорий и даже составляет его «определенность».