Иммануил Кант - Принцип чистого разума. С комментариями и объяснениями

Определяющая способность суждения лишь подводит особенное под общие трансцендентальные законы, которые дает рассудок, закон предписан ей априорно, и ей не нужно самой измышлять закон, чтобы подчинить особенное в природе общему. Однако существует такое многообразие форм природы, столько модификаций общих трансцендентальных понятий, остающихся не определенными теми законами, которые априорно дает чистый рассудок, ибо они имеют в виду возможность природы (в качестве предмета чувств) вообще, что для всего этого также должны быть законы; в качестве эмпирических они могут в соответствии с пониманием нашего рассудка быть случайными, но поскольку они должны называться законами (как того требует понятие природы), их следует все-таки признавать необходимыми, исходя из некоего, хотя и не известного нам принципа, принципа единства многообразного. Следовательно, рефлектирующая способность суждения, которой надлежит подниматься от особенного в природе к общему, нуждается в принципе – из опыта она его заимствовать не может, так как именно этот принцип должен обосновать единство всех эмпирических принципов, подчиненных также эмпирическим, но более высоким принципам, другими словами, возможность их систематического подчинения друг другу. Подобный трансцендентальный принцип рефлектирующая способность суждения может дать себе как закон только сама; она не может взять его извне (так как в этом случае она была бы определяющей способностью суждения) или предписывать его природе, ибо рефлексия о законах природы сообразуется с природой, а не природа с условиями, согласно которым мы пытаемся получить совершенно случайное в отношении этих условий понятие о ней.

Поскольку общие законы природы имеют основание в нашем рассудке, который предписывает их природе (правда, лишь в соответствии с общим понятием о ней как природе), этот принцип должен быть лишь таким, который устанавливает, что частные эмпирические законы в отношении того, что в них осталось не определенным упомянутыми общими законами, надлежит рассматривать в таком единстве, будто некий рассудок (хотя и не наш) также дал их нашим познавательным способностям, чтобы сделать возможной систему опыта сообразно частным законам природы. Это не значит, что следует действительно исходить из наличия такого рассудка (ибо эта идея служит принципам лишь рефлектирующей способности суждения, для рефлексии, а не для определения), и эта способность дает, таким образом, закон только самой себе, не природе.

Кант делит способность суждения на определяющую и рефлектирующую. Разница в том, что для определяющей способности суждения понятия нам заранее даны. Когда я вижу бутылку, в моей голове уже есть представление бутылки (общее, которое дано) и мне легко соотнести его с самой бутылкой. Выходит, что определяющая способность суждения имеет познавательный характер, ведь понятия коренятся в рассудке и работает именно он.

Но нам интересен, конечно, случай с рефлектирующей способностью. В каком смысле нам не дано общее? Ведь всякий раз, когда перед нами оказывается некий предмет, даже если мы не находим понятия в голове, мы умудряемся его для себя объяснить. Что это за амнезическое состояние, где мы не понимаем «основания действительности» объекта? Это иной по отношению к определяющей способности суждения регистр восприятия. Эстетический регистр, который Кантом назван «рефлектирующей способностью суждения». Мы не то чтобы не знаем понятия, но мы отвлекаемся от него. Как это свойственно кантовской философии, поиск ведется преимущественно в поле чистого суждения вкуса. Ведь давайте признаем, мы никогда не сможем полностью отвлечься от понятия «бутылки», глядя на бутылку. Всегда будет примешивается к суждению вкуса понятие об объекте. А значит, это не чистое эстетическое суждение, но смешанное с познавательным суждением. А в каком поле возможно чистое эстетическое суждение?

Поскольку понятие объекта, в той мере, в какой оно содержит одновременно и основание действительности этого объекта, называется целью, а соответствие вещи той структуре вещей, которая возможна лишь согласно целям, называется целесообразностью ее формы, то принцип способности суждения по отношению к форме вещей природы, подчиненных эмпирическим законам вообще, есть целесообразность природы в ее многообразии. Другими словами, посредством этого понятия природа представляется таким образом, будто некий рассудок содержит основание единства многообразия ее эмпирических законов.