Константин Пигров - Бытие и возраст. Монография в диалогах

Идея постоянно сбрасываемой кожи (как у змеи) проходит красной нитью через наши рассуждения о возрасте. Выход из тинейджерского состояния представляет собой самое болезненное обдирание кожи. Нередко эта рана остаётся пожизненно кровоточащей. И здесь как раз заключается основной просчёт психоанализа, ибо 3. Фрейд и большинство его сподвижников и последователей полагали, что максимальный психический травматизм сопряжён с более ранним возрастом – возрастом первичной сексуальной активности, где, по их мнению, берут начало последующие фрустрации. Но, например, Эрик Эриксон и ряд других исследователей показывают, что максимальный участок травматизма встречается чуть позднее, в том периоде, когда из кокона выходят первые подростки и их различные траектории инициации.

Вспомним некоторые эпизоды из литературы и кинофильмов, связанные с преодолением себя: в фильме «Возвращение» подростки пытаются прыгнуть с вышки; в «Денискиных рассказах» В. Драгунского бедный Дениска также никак не может одолеть пятиметровую вышку, несмотря на насмешки окружающих. То есть вопрос Раскольникова: «Кто я: человек или тварь дрожащая?» – в каком-то смысле будет подешевле, чем вопрос подростка, стоящего на вышке и боящегося прыгнуть в воду. Этот страх задевает и того, кто ещё не умеет кататься на велосипеде, когда все остальные уже умеют. В приведенных примерах скорость погружения в бессознательное и степень травматизма очень велики. И последующая мстительность тем, кто всё это обусловил, также дает свои плоды. В значительной мере сама форма последующей социализации или отталкивания на обочину социума экзаменаторов-инициаторов – это форма мести за жесточайшую подростковую травму.

Но и эта месть является чрезвычайно полезным процессом. Если мы рассматриваем конвейер со множеством производственных операций очеловечивания, то этот участок важен и полезен для оттачивания мастерства шпиона, которое необходимо в ситуации заброшенности (и неважно, кто оказывается его субъектом – Штирлиц или Мата Хари). Но в то же время именно здесь формируются понимание и объяснение уцелевших поведенческих фрагментов, которые будут потом сохранены в различных других прижизненных формах поведения.

С чем же может быть связано современное редуцирование этих процессов? С одной стороны, само смягчение инициационных практик и максимально возможная редукция этой стадии приводит к существенным экзистенциальным потерям общества в целом. Общество теряет ту форму присутствия духа, разность потенциалов, или привязку к трансцендентному, форму некого бесстрашия как готовность к ударам судьбы, и, как правило, сам процесс смены цивилизаций связан с такого рода потерями.

Но, с другой стороны, мы имеем дело с прижизненной легитимацией тинейджерского состояния. Тот факт, что был избран альтернативный способ социализации тинейджеров без избывания их физического и психического бытия, привёл к тому, что это промежуточное бытие фактически стало некой нормой поведения. Во всяком случае, мы это видим на примере гламурных стратегий, вообще на примере эстетики. Уже тот факт, что детская и подростковая литература становится чтением вообще , что какого-нибудь «Гарри Поттера» читают и обсуждают и взрослые, что взрослые увлекаются мультиками, что именно четырнадцати-пятнадцатилетние тинейджеры решают, что читать, определяют эстетические каноны для самых востребованных телеканалов, приводит к тому, что неизбываемое и неуничтожаемое на этом участке пути в известном смысле отравляет будущее, сокращает яркость последующих стадий большей зрелости, более успешной внутренней шпионологии, в результате чего вышедшие из этого ускорителя, из этого синхротрона субъекты (многие из них) вынуждены пребывать в неизбывном одиночестве.

Здесь, в этом возрасте, рождаются и первые номадические толчки. Подростковые компании суть слипшиеся тела, где все частицы зависят друг от друга. А даже первая номадическая скорость предполагает здоровую асоциальность, некую самодостаточность, одиночество, которые в дальнейшем только нарастают по мере набирания номадических скоростей. Но коль скоро соответствующий участок экзистенциального становится неизбываемым эталоном, мы видим, как застрявшие в проживании, зациклившиеся тинейджеры начинают доминировать в эстетическом пространстве. Именно подростку всё чаще адресуются рекламные клипы, состоянию подросткового «кайфования» адресована реклама туристических агентств, всевозможных сладостей, напитков. В не меньшей степени это относится и к самой литературе, и к видеоряду кино.