Борис Чичерин - Собственность и государство

Этими двумя областями не исчерпываются, однако, проявления свободы; остается еще высшая их связь. Так как внутренняя свобода и внешняя истекают из единого начала, составляющего неотъемлемую принадлежность духовной природы человека, то они естественно действуют друг на друга и приходят в разнообразные сочетания. Кроме противоположности начал и областей установляется и их единство. Это единство выражается в тех органических союзах, которых человек является членом. Во имя нравственного закона он подчиняется общественному началу, как высшему выражению духовной связи людей, и в этом отношении он имеет обязанности; а с другой стороны, как свободное лицо он пользуется правами. Здесь свобода получает новый характер: она является как свобода общественная, определяющая отношение членов к тому целому, к которому они принадлежат, их законное подчинение и долю участия их в общих решениях. Но эта новая сфера свободы не уничтожает предыдущих; она только восполняет их, возводя их к высшему единству.

Таким образом, начало свободы, переходя через различные определения, образует отдельные, самостоятельные области человеческих отношений, которые все истекают из одного источника и находятся во взаимной внутренней связи. Свобода воли, которая состоит в самоопределении на основании собственного решения, распадается на свободу внутреннюю, нравственную, заключающуюся в возможности определяться на основании разумно-нравственных побуждений, и на свободу внешнюю, юридическую, управляемую принудительным законом права; наконец, высшего своего значения она достигает в свободе общественной, определяющей отношение человека к тому целому, которого он состоит членом. Человеческая жизнь имеет различные стороны и различные сферы деятельности, соответственно которым свобода принимает различные формы. Но в какой бы области ни вращался человек, какому бы он ни подчинялся закону, везде он является свободным существом, ибо свобода составляет неотъемлемую принадлежность его духовной природы.

Но если так, то каким образом возможно объяснить столь часто встречающееся в истории и в жизни отрицание свободы? Почему с самой колыбели человечества и до наших дней миллионы людей погружены в рабство? По-видимому, факты совершенно противоречат теории, ибо невозможно признать неотъемлемою принадлежностью природы известного существа то, что не принадлежит ему всегда и везде.

Это противоречие разрешается законом развития. Сущность развития состоит в постепенном осуществлении внутренней природы развивающегося существа. Сначала эта природа является только в зародыше, или в возможности; затем она переходит через различные ступени, в которых проявляется разнообразие ее определений, и только в конце она раскрывается во всей своей полноте. Так, например, в области физического развития цвет и плод несомненно выражают собою природу растения, но они являются завершением его роста, а иногда могут даже вовсе не развиться. Точно так же и в области духа, мы на первых ступенях находим лишь зачатки того, что позднее раскрывается в полном цвете. Поэтому истинная природа духа познается не на низших, а на высших ступенях развития. Но так как начала, господствующие на высших ступенях, развиваются постепенно и в зачатке находятся уже в первоначальных формах человеческого общежития, то весь исторический процесс представляет последовательное развитие лежащих в человеческой природе начал.

Это именно мы видим в приложении к свободе. Нет формы общественного быта, где бы не было свободных людей. Где есть рабы, там есть и господа. Но отсюда до сознания свободы как неотъемлемой принадлежности всякого человека и еще более до осуществления этого начала в жизни путь весьма далекий. Это сознание требует такого углубления в себя и такого понимания внутреннего единства человеческой природы, которые возможны лишь при весьма высокой степени просвещения. Величайшие умы древности не сознавали еще этого единства. Аристотель утверждал, что некоторые люди, по самой своей природе, предназначены быть господами, а другие рабами. Понятие, что все люди, по природе своей, свободны, было развито главным образом стоическою философиею; от нее заимствовали его и римские юристы, у которых оно оставалось, впрочем, чисто отвлеченным началом, без всякого приложения к жизни. Еще более христианство, призывая всех людей к спасению, без различия свободных и рабов, утверждало понятие о единстве человеческой природы. Христианство раскрыло главным образом внутреннюю, нравственную свободу человека и связанное с нею высшее его нравственное достоинство. Но, указывая человеку загробную цель, оно оставалось равнодушным к внешней свободе. Оно требовало от рабов покорности, обещая им вечное блаженство. Самая внутренняя свобода, вследствие одностороннего развития, впадала в противоречие с собою и становилась принудительною. Начало внешней свободы, не как отвлеченное понятие, а как живой исторический элемент, было развито преимущественно германцами; но и это начало, в своей односторонности оторванное от свободы внутренней и не подчиненное высшему закону, являлось необузданною силою, которая вела к порабощению одних другими. Это противоречие между внутреннею свободою и внешнею, а равно и внутреннее противоречие каждой из них, отдельно взятой, составляет характеристическую черту средневекового порядка. Высшее же сочетание обоих начал является плодом развития нового времени. В этом заключается задача новой истории, которая привела наконец к невиданному дотоле явлению, к признанию свободы всех.