Эрик Хобсбаум - Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск 1.

Например, представление о тотальности, которое Лукач справедливо рассматривает как то, что резко отличает марксистский образ мысли от буржуазного, сам Лукач выводит из традиций немецкого идеализма и ставит его на материалистическую основу, утверждая в исторически специфической, но обобщенной форме организации, которую он превращает в форму, не поддающуюся объективированным и бюрократическим влияниям капиталистического производства товаров. Основой представления о тотальности у Розы Люксембург является не воображаемая классовая субстанция (например, пролетариат как субъект истории), не организация, а, скорее, сам рабочий класс, или, точнее, его пролетарская общественная сфера, перед лицом которой прежде всего надо показать, какая теория и какая организация соответствуют или не соответствуют видам опыта, которые в этой сфере формируются. В работах Розы Люксембург немало ссылок на то, что она рассматривает пролетарскую общественную сферу как категорию политического опыта и формирования классового сознания, хотя, насколько я могу судить, она это понятие не использует в явном виде. Эта пролетарская общественная сфера, в которой – и только в ней – поражения, недостатки и ошибки могут перерастать в конструктивные суждения и опыт, способствующий продвижению вперед, характеризуется тем фактом, что в ней нет механизма исключения, типичного для буржуазной общественной сферы, посредством которого из общественных интересов, поскольку они носят частный характер, исключаются как некоторые существенные области жизни, так, например, и области производства и социализации (воспитания). Групповой образ мысли, который Роза Люксембург увидела в немецкой социал-демократии и который – благодаря ее качественному расширению: выборам и количественному росту ее членов – должен был превратиться во все более и более мощную и уже непобедимую силу, полностью чужд ее мышлению: она понимает, что свободное социальное общение стало жизненной необходимостью для социализированных индивидуумов. Пролетарская общественная сфера, которую нельзя воспринимать именно в эмпирическом смысле, которая не дает простой картины мнений пролетариата, но и не представляет собой высшую организационную инстанцию, тем не менее обозначает центр процесса, направленного на производство опыта. По-видимому, эта сфера является той единственной реальной решающей инстанцией, которую признает Роза Люксембург; она не может быть определена, но, во всяком случае, она детерминирует реальное содержание борьбы пролетариата. Теория Розы Люксембург, имеющая целью проникнуть во все основные сферы общественной жизни, не оставляет ничего за пределами желания изменить пролетариат [40].

Эта сторона пролетарской общественной сферы, связанная с производством опыта, проявляется на многих примерах, которые мы находим в работах Розы Люксембург. Даже во время войны нет чрезвычайного положения, социальный контекст не уничтожается; напротив, пролетариат должен проводить самостоятельную классовую политику именно в смысле обороны от возможной агрессии, как это делала революционная французская армия, разгромившая объединенные силы Реставрации. Военная машина состоит не только из офицеров, это не монолит; в нее входят и «пролетарии, которых одели в военную форму». Если верно, что пролетариату присущи не только пролетарские черты, то не менее верно, что и слои и группы населения, в которых доминируют буржуазный элемент, буржуазные идеология и формы поведения, могут подпасть под влияние пролетарского движения. Продуктивное знание конкретной социальной тотальности, отказ от изолирующих и исключающих суждений, в которых вещи подгоняются под всеобщие понятия и изымаются таким образом из потока стихийного самостоятельного и особого движения, – вот, например, одна из причин, по которой Роза Люксембург, суровый критик реформистской социал-демократии, в течение долгого времени не могла сделать организационных выводов из своей критики или же не говорила о «революционном использовании национальной ассамблеи», хотя и видела в Советах рабочих и солдат единственную форму, адекватную пролетарской власти.

Роза Люксембург исходит из убеждения, что все отношения, вещи, люди, не охваченные мыслью и волей пролетариата, не остаются неохваченными, а подпадают под влияние противника. Ведь дело в том, что Ноябрьская революция – это революция политическая и городская, означает одновременно, что у противника есть контрреволюционные резервы в области экономики в деревне. Эта альтернатива встает на каждом шагу и в любой момент практической политики. «Для нас сейчас не существует никакой программы-минимум и программы-максимум. Социализм – это единое целое, это тот минимум, который сегодня мы должны стараться реализовать» [41]. Если Роза Люксембург не в состоянии вообразить себе социализм в одной стране, но видит основу, «на которой можно строить здание будущего», только в расширении немецкой революции до масштабов мировой революции пролетариата, то это говорит лишь о ее последовательности.