Эрик Хобсбаум - Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск 1.

Как показал Хобсбом, в своем распространении марксизм шел сложными и извилистыми путями, использовал множество посредников, достигая самых отдаленных уголков земного шара, а это, несомненно, способствовало упрощению и изменению некоторых его характерных черт. Как мы увидим, почти никогда не было «национальных», «творческих» применений марксизма, что произошло только в период III Интернационала. Экспортируемый марксизм был марксизмом, разработанным в основном немецкой социал-демократией. В уже упомянутых нами формах он являлся учением, которое было настолько способно дать ключ к указанию места данной цивилизации в историческом процессе развития, насколько неспособно быть «прикладным» к изучению экономических, социальных и политических отношений в их своеобразии. Этот марксизм мог объяснить то, на какой «стадии» социального развития находилась данная страна, но не помогал разобраться в самобытных измерениях единственного опыта. Оторванный от своей культурной почвы, проникший в Латинскую Америку или Австралию, в Китай или Грецию, марксизм оказался «обедненным», стал совокупностью самых общих понятий или просто-напросто голой терминологией.

Исходный район распространения марксизма – Центральная Европа, и в частности Германия; временной отрезок – последнее двадцатилетие века, но со значительными отступлениями до второй половины 70-х годов XIX века и до первых лет XX. Отсюда марксизм распространялся по радиусам широкого круга, в котором шел обмен людьми и идеями. Он двигался прежде всего по проложенным немецкой социал-демократической прессой дорогам, то есть прежде всего по широкому многонациональному германоязычному острову, отделяющему латинскую Европу от славянской, ограниченному с севера и юга соответственно Балтийским морем и Альпами и вклинивающемуся на юго-восток вдоль течения Дуная. Кроме того, марксизм охватывал значительно более широкую область влияния немецкой культуры, которая, в особенности после 1870 года, проникала и дальше на запад, и на неограниченные пространства востока, юго-востока и севера в направлении Балкан, России и Скандинавских стран.

Но марксистская печать распространялась в свою очередь по маршрутам людских потоков. Ведь в период между 80-ми годами прошлого века и первой мировой войной перемещение людей значительно усиливается благодаря эффективной транспортной сети, не знающей перебоев в своей работе. Перемещаются огромные количества людей. Эмиграция – первая и самая дорогая цена, которую приходится платить за развитое капитализма. Начинается миграция из деревень в города, из обширных аграрных зон в районы промышленные или становящиеся таковыми. Происходят и миграции межконтинентальные. Возникают также потоки политической эмиграции, направления которой проследить нетрудно. Ее конечным пунктом являются страны, которые гарантируют прочную и устойчивую демократию. И наконец, предмет, трудно поддающийся изучению, почти неуловимый, – индивидуальные путешествия, туризм культурного плана, который все более отходит от аристократических традиций «гран тур» и направляется хорошо информированными путеводителями Бедекера.

Первые серьезные контакты происходят в среде по преимуществу интеллектуальной, в крупных европейских центрах, в которых сосредоточивается политическая эмиграция. Избранным адресатом марксистских посланий немецкой социал-демократии становятся русские изгнанники. Георг Гаупт посвятил вдохновенную страницу этим «странствующим революционерам», всемирным «распространителям социалистических идей».

Гаупт пишет: «Будучи составной частью широкого и сложного явления идейного обмена в XIX веке, деятельность русских изгнанников за границей в большинстве случаев вписывается в систему связей ограниченного социалистического мира, где отношения устанавливаются вне государственных границ, где политические изгнанники различных национальностей оказывают свое подспудное влияние… Вокруг этих центров группируются русские колонии, главным образом в университетских городах, где ощущается присутствие студентов из Восточной Европы. Они основывают тут свои клубы, свои общества взаимопомощи, свои залы собраний, библиотеки, типографии и газеты, а также формируют определенную субкультуру, где тон задает политический эмигрант» [34].

Среди русских групп в Цюрихе находятся почти все те, кто в период упадка народничества вел переписку с Марксом и Энгельсом, а в 80-х годах почти ежедневно поддерживает контакт с редакцией «Социал-демократа». Но много здесь и студентов других европейских университетов, куда марксизм проникает через все более открытые академические каналы [35].