Артемий Магун - «Опыт и понятие революции». Сборник статей

Иными словами, революция и тогда и сейчас ставит нас перед дилеммой «стихийность или сознательность» — или скорее «спонтанность или организация». Спонтанность трудно доказуема, но в какой-то мере необходима и как эффект, и как реальный процесс неконтролируемой эскалации и взаимного заражения людей разворачивающимся событием. Организация же революции по заранее подготовленному плану может выглядеть как путч, лишь инсценирующий стихийность. Ведь группа, осуществляющая восстание, как бы велика она ни была, все равно будет составлять меньшинство (отсюда обвинения российских властей в адрес украинского «Майдана»).

По-видимому, выходом из этой ловушки было бы создание интернационального движения с интернациональными целями, подобно I и II Интернационалу. Но сегодня перспектив такого движения не видно; более того, существующие движения разобщены по своим целям и институциональным структурам. Социальные движения 2011–2012 годов не выдвинули единой повестки и не создали единого координационного комитета. Во-первых, потому что в силу «спонтанности» они были озабочены главным образом локальной ситуацией, «здесь и сейчас» своих стран. А во-вторых, потому что перед этими движениями стояли столь разные цели: антикапитализм в США и Западной Европе; антиавторитаризм в Египте, России, Турции, Гонконге; национальное и религиозное освобождение в Украине или Сирии. Как синтезировать эти цели в единую эмансипаторную программу, никому не было ясно и не ясно теперь. Для синтеза явно недостаточно простого суммирования этих порой взаимно противоречивых программ.

Кроме синтеза программ, перед будущими движениями стоит и философская задача. Как мы уже видели, любое подобное движение мечется между полюсами «сознательности» и «стихийности», причем каждый из них при близком рассмотрении неадекватен происходящему. Возможен ли их диалектический синтез? Может ли активное планирование общественного движения, руководство им, сочетаться с творческой свободой его членов и его лавинообразным развитием?

Ленин указывает в эту сторону, говоря, что «стихийный элемент» представляет из себя в сущности не что иное, как зачаточную форму «сознательности» [16] Ленин В. Указ. соч. C. 30. . То есть «стихия» — это и есть стихия сознательности, пробуждение сознания, — но в нем само сознание еще не сознательно, не обладает рефлексией и склонно к спонтанному идеализму, с одной стороны, и к бессознательному экономизму, с другой (именно потому, что не видит детерминации своих идей нынешним неудовлетворительным экономическим положением). Но сохранятся ли черты стихийности в сознательном и зрелом коммунисте? И если да, то как именно они будут выглядеть?

После Ленина, но на более последовательном и продвинутом теоретическом уровне, диалектикой спонтанности и организации занялся Грамши в заметке «Спонтанность и сознательное руководство». Для него синтез заключается в том, что спонтанность культивируют сознательно сами лидеры. Вот что он пишет:

«В “самом спонтанном” движении дело просто в том, что элементы “сознательного руководства” не выявлены, они не оставили надежных следов. Поэтому верно, что спонтанность характерна для “истории подчиненных классов”, их маргинальных и периферийных элементов. Они не достигли стадии класса “для себя” и потому не думали, что их история может иметь важность и что необходимо оставить о ней документальные свидетельства. […]

Лидеры сами говорили о “спонтанности” движения и правильно делали. Это утверждение было стимулом, стихией глубинного объединения, но при этом отрицалось, что движение было случайным, подстроенным, так что делался акцент на его исторической необходимости. Это давало массам “теоретическое” осознание, что они являются творцами исторических и институциональных ценностей, являются основателями государства. Единство “спонтанности” и “сознательного руководства”, или “дисциплины”, именно и есть реальное политическое действие подчиненных классов в той мере, в какой это массовая политика, а не просто авантюристические действия групп, претендующих на репрезентацию масс» [17] Gramsci A. Selection from The Prison Notebooks . New York, 1971. P. 198–199. .

Получается, что спонтанность — это, во-первых, когда лидеров не видно (но они есть), а во-вторых, когда лидеры сами скрывают свою организационную деятельность. Грамши, который все это пишет в работе «Новый Государь», видит синтез спонтанности и организации в своеобразном макиавеллизме — умении лидера быть незаметным, отходить в сторону, подобно лакановскому психоаналитику.