Вадим Руднев - Божественный Людвиг. Витгенштейн - Формы жизни

Витгенштейн жил в Росро с мая по август 1948 года. Он много написал и очень устал. Покинув Росро в августе, он поехал в Дублин навестить Друри. В сентябре Витгенштейн поехал в Вену навестить тяжело больную сестру Мининг, у которой был рак. В октябре он вернулся в Ирландию и, по совету Друри, поселился в самом Дублине. Зимой Витгенштейн интенсивно работал. Друри вспоминает, как он частенько заходил к Витгенштейну и заставал его за работой. Витгенштейн говорил: «Подожди минутку!», после чего работал еще два часа.

Характеризуя свой философский метод, Витгенштейн по контрасту сравнивал себя с Гегелем: «Кажется, что Гегель всякий раз хочет сказать, что вещи, которые кажутся различными, на самом деле одинаковы. У меня наоборот. Я стремлюсь показать, что вещи, которые кажутся одинаковыми, на самом деле различны» [Drury: 137]. И далее Друри пишет: он цитировал слова Кента из «Короля Лира»: «Я научу тебя различиям».

В апреле 1949 года Витгенштейн вновь отправился в Вену — Мининг была при смерти. В Дублин он вернулся через три недели. Сестра умирала долго. А Витгенштейна самого настигала смертельная болезнь. Друри это понимал по косвенным признакам. Он посоветовал Витгенштейну обратиться к знакомому профессору медицины из Дублинского Тринити-колледжа. Тот диагностировал у Витгенштейна нечто вроде анемии неизвестного происхождения. Витгенштейна лечили препаратами железа. Через некоторое время ему стало лучше, и он начал всерьез подумывать о намеченной поездке в Америку, в гости к Норману Малкольму.

В марте 1949 года Витгенштейн уж почти окончательно созрел для поездки в Америку к своему ученику и другу Норману Малкольму. Малкольм и его жена несколько раз настойчиво приглашали его в письмах. На последнее письмо он ответил подробно:

Как и в тот раз, благодарю вас за ваше сердечное приглашение. Я получил его почти неделю назад, но не мог ответить, потому что мои мысли были в совершенном беспорядке, и даже сегодня я не способен выдать ничего лучшего, чем набор бессвязных предложений. Во-первых, хочу сказать, (а) что я глубоко благодарен вам за вашу доброту и (b) что у меня сильное желание принять ваше предложение. Но существуют большие затруднения. — Моя старшая сестра, к счастью, еще жива, и две мои другие сестры могут по-прежнему желать видеть меня в Вене. […] — Я ходил в туристическое агентство узнавать насчет поездки в Америку и обнаружил, что путешествие обойдется мне в сумму от 80 до 120 фунтов. Еще мне сказали, что ты сам должен будешь оплачивать мое пребывание в Америке, потому что мне разрешается взять с собой не больше пяти фунтов. Поэтому тебе нужно прислать письменное подтверждение, что ты можешь и намерен оплачивать все расходы во время моего пребывания в США.

Далее Витгенштейн писал, что не может себе позволить долго быть на содержании, а также что он уже пожилой больной человек. Неспособен на длительные прогулки и работу в саду. Он просил учесть все эти условия.

В ответ Малкольм незамедлительно выслал письменное подтверждение, что он хочет и в состоянии оплачивать пребывание Витгенштейна в США. После этого еще был некоторый обмен письмами, где обсуждались различные детали.

Витгенштейн отплыл в Америку 21 июля на корабле «Королева Мария». Далее предоставим слово Норману Малкольму:

Я поехал в Нью-Йорк встречать его корабль. Как только я увидел его, я был поражен его явным физическим здоровьем. Он широким шагом сошел с трапа с рюкзаком за спиной, чемоданом в одной руке и тростью в другой. Он был в прекрасном расположении духа, совсем не выглядел изможденным и даже не разрешил помочь с вещами. Главное мое воспоминание о нашей поездке домой — то, что мы разговаривали о музыке и Витгенштейн удивительно точно и выразительно просвистел мне несколько отрывков из Седьмой симфонии Бетховена [Малкольм 1993: 83].

Первая половина пребывания Витгенштейна у Малкольмов прошла весело и беззаботно. Витгенштейн чувствовал себя бодрым и здоровым. Малкольм вспоминал:

Однажды во время ланча моя жена подала швейцарский сыр и ржаной хлеб, которые Витгенштейн очень любил. После этого он обычно всякий раз в той или иной форме настаивал, чтобы на столе были только сыр и хлеб, и почти не обращал внимания на те разнообразные блюда, которые готовила моя жена. Витгенштейн заявил, что для него не имеет большого значения, чем он питается, если это всегда одно и то же. Когда на стол подавалось особенно аппетитное блюдо, я иногда восклицал: «Hot Ziggety!» — сленговое выражение, которое я слышал мальчиком в Канзасе. Витгенштейн заимствовал у меня это выражение. Было невероятно смешно слышать, как он восклицал: «Hot Ziggety!» — когда моя жена ставила перед ним хлеб и сыр. Во время первой половины своего пребывания у нас Витгенштейн настаивал на том, чтобы помогать мыть тарелки после еды. […] Однажды он строго отчитал меня за то, что я недостаточно хорошо ополоснул посуду. […]