Екатерина Гресь - Что вы несете, или Как разобраться в идеях великих философов, чтобы понять себя

• Блинчики с икрой, трюфели в винном соусе, тар-тар из лосося – Естественное и НЕ необходимое.

Простые блюда доставляют такое же удовольствие, как и дорогой стол, когда все страдание от недостатка устранено.

Для Эпикура не было разницы (ну-ну), если испытываешь голод или жажду, то не делаешь различий между изысканными и простыми блюдами. Зачем тогда платить больше (уместно добавить, что содержание дома с садом не оставляло средств для высокой кухни)? Его главная идея в том, чтобы пища способствовала улучшению здоровья. Думаю, правило носит не директивный (только так и никак иначе) характер, а диспозитивный (можно и так и сяк в рамках дозволенного). Хочешь есть в лучших ресторанах – ешь, если делаешь это для избавления от голода, значит страдания. Стремиться к наслаждению дорогой пищей ради только лишь наслаждения, помпезного интерьера и социальной идентификации, по Эпикуру, неразумно. Но подобные распоряжения не носили характера директивы, скорее имели диспозитивную природу. Короче, если ты ешь этот пирожок, потому что твой организм на бабулиной выпечке становится выносливее и румяней, ешь на здоровье.

• Сходить в кино и на концерт – трудно сказать, как Эпикур относился к зрелищам, но, скорее всего, допускал их наличие в жизни человека как приносящие радость. Но если искусство будоражит внутреннюю жизнь человека, отнимает покой как просмотр «Дневников памяти» в пмс, лучше исключить Райана Гослинга из своей жизни.

• Портреты на досках почета, лавровые венки и статуи имени тебя – НЕестественные и НЕ необходимые. Для Эпикура все это социальный шлак.

• Дружба – возглавляет его личный топ удовольствий. Дружба достойнее любви, потому что она не мешает достижению мудрости. Мы влюбляемся и перестаем быть разумными, делаем глупости и готовы засунуть в огонь семейного очага свои мечты и стремления к познанию истины. К тому же ревность, измены, непонимание идут в комплекте с романтикой. Друг не требует от тебя подобных жертвоприношений и не приносит печалей. Учение Эпикура о дружбе носит утилитаристский характер – друг полезен, сыра пришлет и выслушает. Вряд ли философ был таким эгоистом, он просто не давал забывать об индивидуалистическом характере своей этики.

То же самое убеждение, которое внушило нам бодрость, что зло не вечно и не длительно, усмотрело и то, что в наших ограниченных обстоятельствах дружба надежнее всего.

Думаю, другом он был хорошим, иначе как объяснить успех вписок в его Саду (напомню, что там не наливали и не кормили). После смерти философа коммуны эпикурейцев (последователей философа), основанные на дружеской поддержке и совместной работе на благо общины, появлялись по всему Средиземноморью и просуществовали до распространения христианства. Это как жить в пионерском лагере круглый год – вокруг все твои кенты, вы приносите пользу, делая то, что умеете (стенгазету рисуете, огурцы выращиваете), а остальное время болтаете, медитируете, играете в волейбол против стоиков. Сказка! Все бы ничего, но все мы когда-нибудь умрем, и удовольствия закончатся.

Учить других умирать входит в квалификационный минимум профессии «философ». Эпикуру тоже пришлось сообразить памятку на этот счет.

Когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мертвых, так как для одних она сама не существует, а другие для нее сами не существуют.

Для философа, который сконцентрирован на поиске счастья через достижение мудрости и состояние безмятежности, когда ни урчание в животе, ни горестные думы не тревожат человека, вопрос смертной природы живого решается двумя главными выводами. Страх, особенно страх смерти, может омрачать нашу жизнь, значит, избавляемся от него. Религиозно-навеянные фобии об адских котлах – враки, потому что богам абсолютно наплевать на тебя, они резвятся в небесных сферах, а не поддерживают температуру кипения воды. К тому же смерть – это прекращение всех ощущений, а не страдание. Тебе не будет больно или холодно, тебе будет никак. Нет никакого специального искусства красиво умирать, красиво нужно жить.

Мудрец не уклоняется от жизни и не боится не-жизни, потому что жизнь ему не мешает, а не-жизнь не кажется злом. Как пищу он выбирает не более обильную, а самую приятную, так и временем он наслаждается не самым долгим, а самым приятным. Кто советует юноше хорошо жить, а старцу хорошо кончить жизнь, тот неразумен не только потому, что жизнь ему мила, но еще и потому, что умение хорошо жить и хорошо умереть – это одна и та же наука.