Иммануил Кант: К вечному миру

«Теперь эти оставшиеся не дают нам покоя» (Цицерон).

Фанатизм жившего в XVI в. в Венеции Постеля в этом пункте есть фанатизм именно такого весьма оригинального рода и служит хорошим примером того, в какие заблуждения можно впасть, и притом неистовствовать с помощью разума, когда наглядное объяснение какой-либо чистой идеи разума превращают в представление о предмете чувств. В самом деле, если под такой идеей подразумевают не отвлеченное понятие человечества, а человека, то этот человек должен принадлежать к какому-то полу. Если этот Богом порожденный мужского пола (сын) и если он обладал людской слабостью и взял на себя грехи людей, то ведь слабости и грехи противоположного пола специфически отличаются от слабостей и грехов мужского пола, и не без основания хочется допустить, что мужской пол должен возыметь свою особую заместительницу (нечто вроде божественной сестры) как примирительницу. И Постель полагал, что он нашел такую божественную дочь в лице одной скромной венецианской девицы.

Постель (Postel) Гийом (в латинизированной форме Постеллус (1511–1581) – французский лингвист, известен своими путешествиями по Востоку и визионерством.

Слова Канта близки к I Посланию к коринфянам 15,12–14 апостола Павла.

Сведенборг (Swedenborg) Эммануэль (1688–1772) – шведский мистик, теософ и ученый, пользовался широчайшей известностью в европейских странах.

Использованы слова, обращенные к умершему Лазарю, – Евангелие от Иоанна 11, 43–44.

О человеке, недобросовестном в предсказаниях (делающем их без должного разумения или честности), говорят: он вещает и как Пифия, и как гадалка.

Браге (Brahe) Тихо (1546–1601) – датский астроном, вел в построенной им обсерватории многолетние наблюдения над движением планет с высокой точностью.

«Знак, указывающий прогноз будущего» (лат.).

Здесь не подразумевается, однако, что народ, имеющий монархическую конституцию, обладает правом и даже, более того, смеет втайне питать надежду на ее изменение; быть может, его слишком уязвимое расположение в Европе диктует ему именно такую конституцию, при которой он может сохранить себя среди могущественных соседей. И недовольство подданных, вызываемое не сущностью правительства, а его политикой по отношению к другим государствам, когда оно, например, мешает им республиканизироваться, вовсе не является доказательством недовольства народа его собственной конституцией, а напротив, доказывает, скорее, любовь к ней, потому что его собственная безопасность будет тем прочнее, чем более будут республиканизироваться другие народы. Тем не менее клеветники-сикофанты с целью придать себе больше важности пытались выдавать эту невинную болтовню за стремление к обновлению, за якобинство и бунт, якобы угрожающие государству в то время как для подобных заявлений не было ни малейшего основания, по крайней мере в стране, удаленной от очага революции более чем на сто миль.

О подобном энтузиазме правоутверждения человечества можно сказать: Postquam ad arma Vulcania ventum est, mortalis mucro glacies ceu futilis ictu dissiluit. – Почему еще ни один властитель не осмелилися открыто заявить, что он не признает никакого права народа по отношению к себе, что народ обязан своим счастьем исключительно благодеяниям правительства, которые оно ему оказывает, и что всякое притязание подданных на право выступать против него (потому что оно содержит понятие дозволенного сопротивления) является нелепым и даже наказуемым? Причина в следующем: подобное публичное заявление вызвало бы возмущение всех подданных, несмотря на то что они, как послушные овцы, ведомые добрым и разумным господином, облагодетельствованные и надежно защищенные им, ни на какое ущемление своего благополучия не жаловались. Ибо существу, наделенному свободой, мало одного только наслаждения благами жизни, которые оно может получить и от других (в данном случае от правительства). Здесь все дело в принципе, на основе которого оно ими пользуется. А благополучие беспринципно и для того, кто им пользуется, и для того, кто его доставляет (один полагает его в одном, другой – в другом), потому что главное – в материальном начале воли, которое эмпирично и не может быть подведено под общее правило. Следовательно, существо, наделенное свободой, не может и не должно, сознавая это свое преимущество перед животным и руководствуясь только формальным принципом своей воли, требовать для народа, к которому оно принадлежит, другого правительства, кроме такого, в лице которого народ участвует в законодательстве; т. е. право людей, призванных к послушанию, должно с необходимостью предшествовать всяким соображениям благополучия; оно является святыней, стоящей выше всякой выгоды (пользы), и на эту святыню ни одного правительство, каким бы благодетельным оно ни было, не смеет посягать. Но это право – всего лишь идея, воплощение которой ограничено условиями соответствия средств этого воплощения моральности, переступать которую народ не смеет. Оно не должно быть завоевано революционным путем, всегда несправедливым. Господствовать автократически и при этом управлять все же по-республикански, т. е. в духе республиканизма или по аналогии с ним, – и есть то, что делает народ довольным его конституцией.