Аниций Боэций - Комментарий к Категориям Аристотеля. Фрагменты

Очевидно, как не требующее пояснения, что первые субстанции также суть равные субстанции. Ведь некий человек и некая лошадь, поскольку они суть индивиды, суть субстанции в первую очередь, в собственном смысле слова и в высшей степени. Поэтому среди субстанций в высшей степени ни меньшую, ни большую найти невозможно. Индивиды, следовательно, суть равные субстанции.

"Справедливо, что после первых субстанций из всего прочего одни только виды и роды называются вторыми субстанциями: из всего, что сказывается, только они указывают на первичную субстанцию. Действительно, если кто-нибудь будет указывать, что есть некий человек, указывая вид или род, "человек" или "животное", он укажет [его] более близко и ясно. А указав что-нибудь из иного, например, "белый", или "бежит", или что-либо подобное, он будет указывать чуждое. Поэтому справедливо, что из всего прочего только [виды и роды] называются вторыми субстанциями" [38].

Аристотель показывает, что по порядку и подобающе после первых, то есть индивидуальных субстанций, расположены виды и роды, являющиеся вторыми субстанциями, [чему] имеется прочное и надежное доказательство, ибо он говорит, что после первых субстанций роды и виды правильно называются вторыми субстанциями. Ведь в определениях, где выявляется субстанция чего-либо, ничто не указывает на первую субстанцию, кроме рода и вида. Ибо о Сократе, если кто-нибудь спросит, чту он такое, скажут: человек или животное; и спрашиваемый о том, что такое Сократ, правильно ответит: человек или животное. Следовательно, вторые субстанции показывают, что такое первые; поэтому, если кто-нибудь, [отвечая] на вопрос, "что есть первая субстанция", назовет [нечто] помимо вторых субстанций, он выскажется в высшей степени неуместно, как если бы спрашивающему, что есть Сократ, некто ответил: "белое", или "бежит", или что-нибудь подобное, не являющееся второй субстанцией; он никогда не назовет ничего подходящего, если выскажет о первой субстанции что-либо, кроме второй. А потому ничего из того, что не является вторыми субстанциями, не разъясняет, что есть первая субстанция; вторые же субстанции суть роды и виды, поэтому правильно, что после первых субстанций виды и роды называются вторыми субстанциями.

"Далее, первичные субстанции благодаря тому, что они субъектны всему остальному и все остальное либо сказывается о них, либо в них находится, называются субстанциями в собственном смысле слова. И как первые субстанции относятся ко всему прочему, так же ко всему остальному относятся виды и роды первичных субстанций. О них ведь сказывается все остальное: действительно, некоего человека назовешь грамотным, следовательно, назовешь грамотным и человека и животное; так же и во всем прочем" [39].

Это доказательство той же вещи, посредством которого [Аристотель] достовернейшим образом подтверждает, что роды и виды правильно расположены после первых субстанций. Ведь об индивидах говорится, что они суть первые субстанции и что они подлежат всему остальному потому, что они подлежат предикации вторых субстанций и вторые субстанции сказываются о них, и потому, что они подстоят (subdare) акциденциям так, что те могут существовать. Поэтому [индивиды] являются первыми субстанциями.

И как первые субстанции субъектны акциденциям, так же и вторые. Ведь поскольку некий человек субъектен акциденциям, акциденции подложены (supponitur) и [вид] "человек" и [род] "животное", и поскольку некий человек, то есть Аристарх, является грамотным, то является грамотным [вид] "человек", а также [род] "животное". Поэтому первые субстанции субъектны акциденциям в первую очередь, вторые же - во вторую очередь, и как первые субстанции субъектны и акциденциям, и вторым субстанциям, так и вторые субстанции подложены акциденциям. А вторые субстанции суть виды и роды. Следовательно, правильно установил [Аристотель], что после первых субстанций роды и виды являются вторыми субстанциями.

"Для всех субстанций является общим не находиться в субъекте. Действительно, первая субстанция не сказывается ни о каком субъекте и не находится в субъекте. Относительно вторых субстанций это также несомненно, поскольку ни одна из них не находится в субъекте. Ведь [вид] "человек" сказывается о субъекте - некоем человеке, но он не находится в субъекте, ибо "человек" не находится в некоем человеке. Точно так же о субъекте - некоем человеке - говорится как о животном, но животное не находится в некоем человеке" [40].