Лев Балашов - Занимательная философия. Учебное пособие [6-е издание, переработанное и дополненное]

Утверждение Ф. Энгельса о том, что труд создал человека, является неверным. Это утверждение базируется на марксистской апологии людей из низших слоев общества, занимающихся разными видами физического труда — ремесленниками, крестьянами, рабочими. Марксисты называют их трудящимися и противопоставляют их «паразитам»-эксплуататорам. Вспомните: труд и капитал, «трудовой народ», серп и молот, плехановскую группу «Освобождение труда». Эта апология труда сослужила дурную услугу Ф. Энгельсу в исследовании проблем происхождения человека. Как в отношении современных ему социальных проблем преобладал упрощенный, классовый подход, так и в отношении проблем происхождения человека Ф. Энгельс допустил упрощенчество. Труд сам но себе не мог создать человека. Посмотрите, как трудятся бобры, белки, птицы, заботящиеся о потомстве. Они же не стали разумными существами.

Труд — это деятельность, которая не прямо, а лишь косвенно, опосредованно служит удовлетворению потребностей. Непосредственный прием пищи не является трудом. А вот поиск пищи, создание ее запасов (как у белок) и т. п. является трудом. Бобры возводят плотины и поддерживают их в хорошем состоянии. Это весьма опосредованная деятельность, лишь создающая условия для удовлетворения потребностей. Самый настоящий труд.

Даже труд с использованием тех или иных орудий не является фактором становления человека, его прогрессивного восхождения к вершинам культуры. Примитивные сообщества аборигенов в Австралии до прихода европейцев занимались орудийной деятельностью, изготовлением орудий и тем не менее жили на одном уровне культуры многие тысячи, десятки тысяч лет, практически не прогрессируя.

Сам по себе труд не только не может быть причиной-фактором происхождения человека, но и не может быть причиной-фактором дальнейшего исторического развития-становления человека к вершинам материальной и духовной культуры. Для того, чтобы человек стал человеком и все время поднимался-становился, он должен творить,быть творческим существом. Именно творчество(познание, изобретение, управление, художественная деятельность) превратило обезьяну в человека и подняло его на небывалую высоту.

Творчество находится в сложных отношениях с трудом. Труд может быть вне творчества, быть рутинной репродуктивной деятельностью. С другой стороны, если труд и входит в творческую деятельность, то лишь как элемент (как одна из «частей»), а не как главный фактор. Труд необходим для творчества, но недостаточен. Творчество возникает в результате синтеза труда и вдохновения, т. е. труда и антитруда. Иными словами, в творчестве обязательно должен быть элемент, прямо противоположный труду.

Вообще скукой веет от утверждения, что труд создал человека. Неужели всем человеческим в себе мы обязаны только труду? Неужели на свет мы рождены для того, чтобы потеть, потеть и потеть? И разве первобытный человек только трудился? Разве он не отдыхал, не развлекался, не веселился? Разве эта нетрудовая сторона жизни не развивала его?

Апология труда, возводимая в ранг государственной политики, приводит в конце концов к затратной, неэффективной экономике. Таковой была экономика СССР. Много усилий и мало толку! Да еще шла пропаганда массового героическоготруда. Советские люди не иначе как только героическим трудом «прокладывали» себе путь к светлому будущему, которое окончилось в 1991 году, так и не состоявшись. Апология труда неизбежно ведет к стагнации и загниванию, к деградации человека!

Кстати, человек всегда пытался уйти от труда, минимизировать трудовые усилия, затраты. Для этого он изобретал всё новые и новые способы-средства…

Не труд, а творчество сделало человека человеком!

Только вплетенный в ткань творчества труд может быть морально оправдан. И только такой труд облагораживает человека, делает его Человеком!

Человек кричит от сильной боли, от страха, от ужаса, от безысходности. В картине Мунка — так называемый метафизический крик, скорее всего, крик от одиночества, обращенный к людям.

«Одинокая человеческая фигура кажется затерянной в огромном, гнетущем мире. Очертания фьорда лишь намечены извилистыми линиями — пронзительными полосами, желтого, красного и синего. Диагональ моста и зигзаги пейзажа придают всей композиции мощнейшую динамику. Лицо человека представляется безликой, застывшей маской, которая издает вопль.