Николай Фёдоров - Вопрос о братстве. С комментариями и объяснениями

Невидимое и есть гадес, аид, ад; временное существо, как ограниченное, конечное, означает смертное; а человек может себя представить лишь под условиями пространства и времени, т. е. лишь смертным, каков он и есть в настоящем своем положении. С движением человек открывает пространство; посредством одного зрения пространство не могло быть открыто: зримое есть только предполагаемое. Опытом, деятельностию человек узнал ширь пространства; казавшееся близким, то, что как будто можно было схватить рукою, отодвигалось все дальше по мере движения. Опытом, неудачными попытками человек открыл дальность неба, дальность звезд, т. е. свою малость, ограниченность. Во всей деятельности человека есть непрерывность, единство: от первого, самого первого человека, с которого началось удаление неба, манящего к себе, до Магеллана, не нашедшего на земле дороги к небу, до попыток Бланшара, Шарля и их мифических предшественников нельзя не видеть все одно и то же: далеко еще не оконченное движение, так как движение не достигло еще всего зримого и предполагаемое не стало еще осязаемым.

Невидимое и есть гадес, аид, ад – Федоров обыгрывает значение имени бога подземного царства мертвых Аида, восходящего к древнегреческому «ἀϊδής» («невидимый»).

Франсуа Бланшар (1738–1809) – французский изобретатель, аэронавт. В 1784 г. совершил в Париже один из первых полетов на воздушном шаре. В 1885 г. перелетел из Англии во Францию через пролив Ла-Манш.

Жак Александр Шарль (1746–1823) – французский физик, изобрел тип воздушного шара, наполняемого водородом, дал ему имя «шарльера» и совершил на нем несколько перелетов.

« Мифические предшественники » – в древнегреческой мифологии скульптор Дедал и его сын Икар. Они находились в плену на острове Крит у царя Миноса. Стремясь вырваться из плена, Дедал изобрел крылья, скрепленные воском. Перед полетом он предупредил Икара, чтобы тот не летел к Солнцу. Однако Икар не послушал отца, устремившись к Солнцу. Солнечные лучи растопили воск его крыльев, он упал и погиб.

Пространство и время, эти необходимые формы знания, обусловливаются движением и действием: пространство есть сознание пройденного, дополненное представлением по пройденному о том, что еще не пройдено. Такое представление составилось, необходимо, при движении, обусловленном сознанием смертности: потому-то непройденное и есть царство умерших (в представлении, конечно), а пройденное – область живущих. Время же есть не только движение, но и действие, делающее возможным самое движение. Формы так называемой трансцендентальной эстетики (по Канту), то есть пространство и время, не предшествуют, следовательно, опыту, а являются вместе с движением и действием; но насколько пространство недоступно нашему движению, а время не есть наше действие, настолько же оба они – проекты.

Федоров полемизирует с идеями Канта, выраженными в его знаменитом сочинении «Критика чистого разума». В разделе «Трансцендентальная эстетика», посвященном априорным (находящимся вне человеческого опыта) механизмам познания, Кант утверждал, что время и пространство, как неотъемлемые характеристики человеческого восприятия бытия, имеют априорный характер, даны до опыта.

Сознавая и называя себя ограниченным, конечным, временным, кратковременным, слабым, зависимым (т. е. не имеющим в самом себе причины бытия), случайным, не необходимым, человек, очевидно, думал и говорил только о смертности , определял и уяснял себе смертность; ибо эти определения и составляют самые категории мышления, в которые входит все мыслимое и вне которых нет ничего мыслимого; так что человек, если он сознательно пользуется разумом, не может забыть о смертности; он думает только о ней. И действия человека необходимо подходят под соответствующие этим категориям деления: продление жизни, расширение ее области, обеспечение от случайности и независимость – такие действия, имея в основе бессмертие, не выходят из области ограниченного, конечного благодаря лишь отделению рассудка от разума. Философия же обратила определение смертного существа в отвлеченные категории, говорящие только уму, но не действующие ни на сердце, ни на волю. Если бы человеческий род не разделился на отвлеченно мыслящих (интеллигенцию) и на слепо действующих (народ), то предметом знания для него была бы смерть и ее причины, а предметом действия – бессмертие и воскрешение. В этом разделении, т. е. в выделении города от села, и заключается извращение человеческой жизни и утрата ее смысла, извращение человеческого разума в рассудок, в хитрость, имеющую в виду одни личные, эгоистические цели. Для ученых человек есть мыслящее существо, деятельность же есть случайное его свойство; но в действительности мышление, знание, чувственное созерцание зависят от действия и движения.