Иоганн Вольфганг Гёте - Учение о цвете

( 1829 )

О некоторых проблемах в естественных науках нельзя говорить надлежащим образом, не призывая на помощь метафизику, – но не школьную и словесную мудрость, а то, что было, есть и будет до физики, вместе с физикой и после физики.

«Дай мне – где стать».

«Найди – где стать».

«Утверждайся – где стоишь».

Пребывай там, где стоишь, – максима, более необходимая теперь, чем когда бы то ни было, так как, с одной стороны, люди раскалываются на большие партии, а затем и каждый отдельный человек хочет проявить себя согласно индивидуальному усмотрению и способности.

Лучше всегда прямо высказать, как думаешь сам, не пытаясь много доказывать: все приводимые нами доказательства являются ведь только вариациями наших мнений, и люди противоположного образа мыслей не слушают ни того ни другого…

Всякое существо есть аналог всего существующего; поэтому бытие всегда представляется нам в одно время и раздельным, и связанным. Когда чересчур увлекаешься аналогией, все сливается в одно тождество; когда избегаешь ее, все распыляется до бесконечности. В обоих случаях мысль парализуется: в первом случае – как чрезмерно живая, во втором – как умерщвленная. Каждый феномен доступен, как planum inclinatum (наклонная плоскость), на которую легко взойти, но которая заканчивается крутым и неприступным обрывом.

Человеку свойственна – и с его природой теснейшим образом связана – та особенность, что ему для познания недостаточно ближайшего; а между тем каждое явление, которое мы сами воспринимаем, представляет в данный момент ближайшее, и мы можем требовать от него, чтобы оно само себя объяснило, раз мы энергично будем пытаться проникнуть в него.

Этому люди, однако, не научатся, потому что это противоречит их природе; поэтому и образованные люди, познав где-либо нечто истинное, не могут воздержаться от приведения его в связь не только с ближайшим, но также с самым отдаленным; а отсюда проистекает заблуждение за заблуждением. На деле близкий феномен связан с отдаленным лишь в том смысле, что все приурочено к немногим великим законам, которые повсюду обнаруживаются.

Что такое общее? – Единичный случай.

Что такое частное? – Миллионы случаев.

Аналогия должна опасаться двух заблуждений: во первых, отдаться остроумию – тогда она расплывается в ничто; во-вторых, окутаться тропами и сравнениями – что, однако, менее опасно.

Ни мифологии, ни легенд нельзя терпеть в науке. Предоставим их поэтам, которые призваны обрабатывать их на пользу и радость мира. Человек науки пусть ограничивается ближайшей ясной действительностью. Но если изредка он пожелал бы выступить в риторическом облачении, то да будет дозволено ему и это.

Чтобы найти выход, я рассматриваю все явления как независимые друг от друга и стараюсь властно изолировать их; затем я рассматриваю их как корреляты, и синтез их дает самую полную жизнь. Я применяю это преимущественно к природе; но этот способ рассмотрения плодотворен и в применении к новейшей, подвижной всемирной истории.

Все, что мы называем изобретением, открытием в высшем смысле, есть из ряда вон выходящее проявление, осуществление оригинального чувства истины, которое, давно развившись в тиши, неожиданно, с быстротой молнии, ведет к плодотворному познанию. Это – на внешних вещах изнутри развивающееся откровение, которое дает человеку предчувствие его богоподобности. Это – синтез мира и духа, дающий самую блаженную уверенность в вечной гармонии бытия.

То, что в науке и поэзии мы называем apercu – восприятием великой максимы, – это всегда гениальная умственная операция; ее достигаешь путем созерцания – не размышления и не обучения или традиции.

(Поэзия и Правда, кн. 16)

Человек должен держаться веры, что непонятное доступно пониманию; иначе он не стал бы исследовать.