Грэм Харман - Объектно-ориентированная онтология - новая «теория всего»

Это особенно очевидно в таких областях, как искусство и архитектура, которые управляются изменяющимися вкусами, а не вы-числительными формулами: данное различие, всегда работало на понижение ценности этих областей в глазах публики по сравнению с теми, что производят настоя-щее знание, такими как наука, инженерное дело или ме-дицина. Также неясно, кто обладает политическим зна-нием, несмотря на призыв Тайсона к созданию полити-ческой организации, базирующейся на рациональных доказательствах. Трудно, к примеру, поверить, что дей-ствия необычайно успешных политиков, таких, напри-мер, как Авраам Линкольн или Мустафа Кемаль Ата-тюрк, могут быть низведены до списка шаблонных под-сказок, легко повторяемых их последователями. Не все-гда также ясно, где именно можно обнаружить научное знание. Во времена интеллектуальных смут научные теории регулярно ниспровергаются и заменяются новы-ми, а все усилия так называемых «структурных реали-стов», утверждающих, что неизменное математическое ядро сохраняется в науке, невзирая на все революции, не выглядят слишком убедительными (4). Непоколеби-мые истины одной исторической школы отвергаются в другой как буржуазные предрассудки. Инженерные фирмы с репутацией допускают ошибки в расчетах, об-рекая на гибель в море сотни людей. На протяжении столетий приверженцы различных религий убивали друг друга миллионами, но также не стоит забывать и о том, что в жестокости с ними успели сравняться Сталин, Пол Пот и прочие атеисты.

Противостоять эмоциям и мнениям при помощи ис-тины и знаний было бы проще, если бы мы знали, где их можно раздобыть. И хотя Запад справедливо гордится своей научной традицией, уходящей в глубь веков, в Древнюю Грецию, величайшим интеллектуальным геро-ем этого раннего времени, вероятно, был Сократ (469–399 годы до н. э.), утверждавший, что никакого знания не существует. Действительно, в диалогах Платона мы час-то встречаем Сократа, откровенно заявляющего, что он никогда не был ничьим учителем и единственное, что он знает, — это то, что он ничего не знает. Даже знамени-тое имя, данное Сократом своей профессии, philosophia, означает любовь к мудрости, а не обладание ею. Этот подход в корне отличается от математики и наук, пре-тендующих на обретение мудрости, а не на простую лю-бовь к ней, при том что данное различие игнорируется многими — как внутри самой дисциплины, так и вне ее, — теми, кто толкает философию пойти понятным путем науки.

Предмет лежащей перед вами в данный момент книги — объектно-ориентированная онтология (сокращается как ООО и произносится три раза «О»), относительно новая школа философии, которая верит Сократу на сло-во.

На самом деле никто не обладает ни знанием, ни ис-тиной, и, следовательно, они не могут служить защитой от разложения политики или чего бы то ни было еще.

ООО полагает, что настоящая опасность для мысли ис-ходит не от релятивизма, а от идеализма, и поэтому лучшее снадобье от того, что причиняет нам страдание, — это не пара «истина — знание» (которую мы в под-робностях рассмотрим в главе 4), а реальность. Реаль-ность — это скала, о которую всегда разбиваются наши многочисленные корабли, и в этом качестве ее нужно признать и почитать, какой бы трудноуловимой она ни была. Подобно военачальникам, полагающим, что ни один план сражения не выдержит первого же столкно-вения с врагом, философы, вместо того чтобы зани-маться законодательным закреплением достоверных процедур преодоления мнений и эмоций, должны вспом-нить о том, что никакая теория не переживет первого контакта с реальностью. Более того, поскольку реаль-ность всегда радикально отличается от наших форму-лировок и никогда не является тем, с чем мы сталкива-емся непосредственно и «во плоти», наше приближение к ней должно быть непрямым. Это изъятие или удержа-ние вещей из непосредственного доступа есть цен-тральный принцип ООО. Обычное возражение на этот принцип заключается в жалобе, что он не оставляет нам ничего, кроме одних лишь бесполезных апофатических высказываний о непознаваемой реальности. Возраже-ние это, однако, исходит из того, что существуют лишь две альтернативы: четкие прозаические истинностные высказывания с одной стороны и расплывчатые поэти-ческие жестикуляции с другой. Напротив, я утверждаю, что большая часть познания происходит совсем не в этих двух формах, это становится очевидным из факта существования таких областей, как эстетика, метафора, дизайн, такой всеми порицаемой дисциплины, как рито-рика, а также самой философии. Как и все предметы из этого списка, философия имеет великую познаватель-ную ценность, не будучи при этом формой знания. Во времена, подобные нашим, сразу же обращающимся к знаниям за лекарством от каждой болезни, философия становится потенциальной подрывной силой с совер-шенно иной программой человеческого развития, неже-ли та, что есть у наук. В то же время шарлатанам в по-литике, как и везде, лучше противостоять не притяза-ниями на истину, которой на самом деле нет ни у кого, а постоянным требованием смотреть в лицо реальности. То, как мы собираемся обнаружить этот разрыв между знаниями и реальностью, есть одна из главных проблем этой книги.

Читать дальше