Александр Фломастер - Игра правил

— Реализация тщеславия, — с улыбкой заговорил Мотя, — заманчивая перспектива. Тут я с тобой согласен. Последнее платье, как говорится. Сильнейшее искушение. Но, как и при любом другом искушении, реализация тщеславия имеет двойное дно и незримый подвох. Неприятный секрет мнимого счастья от тщеславия заключается в его скоротечности. Как наслаждение от никотина, проходящее буквально в первый год курения. А потом остаётся лишь пожизненная необходимость утоления в нём жажды, но уже безо всякого наслаждения. Счастье от тщеславия такое же. Что такое признание окружающих или популярность? По сути, это форма власти над людьми. На тот короткий момент, когда ты явил себя миру и купаешься в лучах славы, люди пребывают под властью могущества твоей персоны. Но, как ты правильно заметил, люди узкого масштаба личности не желают признавать чьего-то превосходства. Они стремятся к признанию превосходства их собственного. Ты насильно заставляешь их рукоплескать тебе. А истинно они хотят, чтобы рукоплескали им самим. Оттого падение и поражение возвышающихся — излюбленное зрелище злорадствующих людей узкого масштаба личности. Максимальное удовольствие для них — лицезреть падение чемпиона. Но реакция людей на утрату твоего могущества — это полбеды. Ещё есть твои собственные чувства. А каковы чувства человека узкого масштаба личности, утратившего могущество и власть? Чувства человека, скинутого с пьедестала? Человека, над головой которого погасли огни прожекторов? Это легко можно понять, посмотрев на любого «популярного в прошлом» человека. Несчастные люди с угасшими глазами, всю жизнь вспоминающие миг торжества над восторженной толпой. Люди, готовые делать всё что угодно, лишь бы вернуться в прежний момент славы. Люди, выставляющие себя на посмешище: раздевающиеся, кривляющиеся и примеряющие на себя любые роли, лишь бы снова взять в руки власть над толпой и услышать гул оваций. А толку нет. Овации не звучат. Момент не возвращается. Попытки снова в нём оказаться — всегда тщетны. И человеку остаётся лишь ненависть и сожаление. Ненависть к отвернувшимся от тебя людям и неутолимое сожаление от потери своего могущества. Ступив на поле тщеславия и начав играть по его правилам, единственный и неотвратимый исход, который получишь, — поражение. Тщеславие всегда оставит тебя разочарованным и неудовлетворенным. Подвох тщеславия заключается в его неутолимости. Бездонный сосуд не может быть наполнен. Оттого попытки утолить тщеславие всегда безуспешны и оканчиваются крахом и разрушением личности. А жизнь человека в обществе себе подобных — это отнюдь не «поле боя». Жизнь — это условия для усложнения и созидания через кооперацию. А в поле боя человек превращает свою жизнь, лишь ступив на тропу тщеславия, и уничтожает на ней себя самого и никого другого. В то время как единственным усложняющим человека противостоянием является противостояние с самим искушением на это поле ступить.

— Некоторые артисты и в девяносто лет вызывают у окружающих замирание и восторг, — недоверчиво покосился В. — А неудачники, вышедшие в тираж, для меня не показатель и не пример. Да и не собираюсь я становиться артистом. Я собираюсь оставаться умным и богатым до глубокой старости и утирать всем нос до самой смерти. А об твою любовь — все благополучно вытрут ноги и преспокойно пойдут дальше заниматься войной. Поэтому лучше я буду вытирать ноги обо всех, чем дам кому-то возможность вытирать их об себя. Да и с чего это вдруг свершения человека стали «стремлением к разрушению»? Разве стремление делать что-то лучше всех и иметь общественное признание является разрушением? Исходя из такой логики, любой учёный, внёсший вклад в развитие человечества и получивший всемирную славу, — это разрушивший себя человек. Ты, как всегда, бредишь!

— Поздравляю тебя! — неожиданно воскликнул Мотя. — Ты попался в самую ухищрённую ловушку! Ты смешал воедино стремление человека делать что-то наилучшим образом и стремление человека к выпячиванию и популярности. А стремление «максимально усложнить себя» и стремление «унизить своим усложнением другого человека» — это разные вещи! Истина в противоположности этих двух стремлений! Ведь инстинкт не закладывает в человека тщеславие. Человек встаёт на путь тщеславия через свободный выбор. Он ошибочно трансформирует позыв к реализации своего потенциала творца в нелепое честолюбие и позёрство. Оттого некоторые «учёные» воруют и присваивают открытия и изобретения других. Они хотят славы и популярности, а не внесения прогресса в тот или иной процесс. Музыканты воруют друг у друга произведения, потому что хотят не «делать что-то лучше всех», принося пользу, а стремятся только к популярности. А приведённый тобой в пример учёный, внёсший вклад в прогресс человечества и получивший всемирное признание, всецело поглощён познанием конкретной грани окружающего пространства. Он увлечён её изучением и стремится понять происходящие в ней процессы. Он объединён со своим делом в единое целое и ему безразличны восторженные возгласы. Один спокойно наслаждается любимым делом, а другой стремится всеми способами услышать похвальбу. Один счастлив в настоящем моменте, а другой несчастен в непрерывной погоне за постоянно ускользающим счастьем. Оттого для обретения счастья следует объединиться с окружающим миром, а не обособиться от него. Счастье — это совместное участие. Счастье это со-участие. Соучастие в возможности любить многообразие мира. Любить мир таким, какой он есть, и получать удовлетворение от участия в его совершенствовании.