Александр Фломастер - Игра правил

Как говорил В: «Наличие наличию рознь!» Трёхкомнатная квартира почти в двести квадратов на девятнадцатом этаже элитной новостройки — это совсем не моя двушка в старой девятиэтажной «панельке». Пусть и почти двести квадратов совсем даже не роскоши, а отточенного минимализма и пустых стен, но Мотино пространство для жизни представлялось весьма комфортным и, вероятно, очень для него удобным. Хотя удобство — вещь субъективная, и кому-то может быть удобно в значительно более скромном жилище. А для кого-то, я даже подозреваю для кого именно, Мотина квартира явно покажется тесной и скудной лачугой.

Я не знаю, в самом ли деле удивить Мотю не получилось или он сказал, что «ждал нас именно сегодня вечером» из дежурной вежливости. Но одно я вроде как смог понять с достаточной вероятностью: он искренне был рад нашему визиту. Я успел лишь поздороваться с Мотей, как В тут же снова сделался центром разговора:

— Я тут вот что подумал, — с ходу заговорил он, снимая в прихожей своё тёмно-серое пальто. — Мне кажется, я как-то неправильно вопросы задаю. Какие-то они у меня слишком общие и расплывчатые. Обо всём и в то же время ни о чём. Бесконечная обтекаемость твоих ответов обусловлена именно этим моим упущением.

— Пока не понимаю, о чём ты, — с улыбкой пожимал плечами Мотя, приглашая нас пройти.

Сняв верхнюю одежду и проходя в гостиную, я плёлся позади и слушал, как В сразу переходит к делу:

— Рамки! Я говорю о рамках! Рамки твоих ответов. Я обозначаю их недостаточно точно. Недостаточно чётко очерчиваю границу твоего предстоящего ответа. В моих вопросах не содержится ограничивающей твои блуждания конкретики. Я задаю общие вопросы, и ты по полчаса льёшь всякую воду, называя её ответом. Хотя я уже один раз призывал тебя не быть классической эзотерической или философской книжкой, бесконечно переливающей из пустого в порожнее своё пустое и порожнее. Смотрю, ты меня не услышал.

— Уж явно не для того, — разводя руками и присаживаясь за стеклянный круглый стол, возражал Мотя, — русский язык сделался самым сложным и многогранным языком в мире, чтобы выражать им свои мысли скудно и примитивно. Так что уж прости мне мою дерзость, — в шутку острил он, — но я и дальше буду выражать свои мысли объёмно и всесторонне.

— «Объёмно» и «всесторонне», ну-ну, — рассмеялся В. — Я понимаю, что для авторов разного рода туфты — графомания дело прибыльное и разливать громадные объёмы текста на тысячи страниц выгодно. Но это выгодно для писателя и совсем не комильфо для читателя. Бессмысленная литература утратила свою актуальность с появлением кинематографа и интернета. И если в девятнадцатом-двадцатом веках человеку было интересно читать сотни страниц тягомотины про обыденные вещи, жизнь скучного персонажа, описание парка с «величавыми» деревьями или чьи-то скудные домыслы, то современный человек предпочтёт получить конкретику и фактуру. Причём быстро. Сегодня люди за пару часов могут узнать все новости мира или посмотреть кинофильм, на создание которого сотни профессионалов затратили десятки миллионов долларов. Литература должна подстраиваться под двадцать первый век, а не обижаться на более требовательного потребителя информации. Сколько можно было потребить информации на единицу времени двести лет назад и сколько можно потребить её сейчас? Объём несопоставим! Вот и ответ. Почему «мудрецами» всегда раньше были старики? Потому что, чтобы раньше достать какую-то книгу или знание о чём-то, могла уйти вся жизнь. А сейчас это два нажатия на клавиатуре. Мозг молодого человека всегда сильнее мозга старика. Мудрецы и знатоки будущего — это молодые ребята, умеющие очень быстро и качественно фильтровать огромные пласты собираемой информации.

— Не равняй фильмы и книги, — равнодушно оппонировал Мотя. — Восприятие кем-то созданных готовых картинок, разжёванных и положенных тебе в мозг или же возможность воссоздать образы самостоятельно и научиться моделировать самому. Это как сравнивать пользу для ребенка либо от просмотра мультфильма, либо от игры с конструктором или куклами. Чувствуешь разницу? — Бездейственно потреблять готовый продукт или кропотливо моделировать мир самому. То-то и оно…

— Вот ты, как всегда, ничего не понял, а уже умничаешь, — покосив правый уголок рта, сквозь зубы цыкнул В. — Моделировать мир в воображении — это замечательно. Никто не спорит с этим. Но даже Лев Толстой, будучи мастером сложного и объёмного текста, как-то сказал: «Короткие мысли тем хороши, что они заставляют думать. Мне этим некоторые мои длинные не нравятся, слишком в них всё разжёвано». А французский учёный, литератор и философ Блез Паскаль, говорил так: «Я пишу длинно, потому что у меня нет времени написать коротко». Подразумевая своей блестящей парадоксальной фразой, что короткие и информативные строки — более сложны в написании, но и более полезны. Улавливаешь суть? Мастерство красноречия — в ударных словах, ёмко и кратко доносящих ясную мысль, а не в бутафорских красочных пузырях. Я тебе говорю об этом, а не о ненужности книг. Но про литературу и слог, как я погляжу, твои нейронные связи пробуксовывают и поскрипывают, так что давай лучше продолжим про несуществующую децентрализацию и про существующие центры силы.