Алексей Криволап - Рунет. Новое созвездие в галактике интернет

В ХХ веке через подобную локализацию прошли технологии радио и телевещания. Для понимания особенностей культурного освоения технологии Раймонд Уильямс предложил понятие «культурная форма» 20 20 Raymond Williams, Television: technology and cultural form, 3d изд., Routledge classics (London; New York: Routledge, 2003). . На продуктивное использование концепции культурной формы применительно к интернету впервые обратила внимание Мария Бакарджиева: «„Культурная форма“ относится не только к новым жанрам телевизионного контента, но и к новым формам просмотра телевидения. Эти два взаимосвязанных аспекта понятия „культурная форма“ характеризуют отношения производства и потребления. […] Таким образом, формулировка Р. Уильямса делает активности пользователей видимыми на уровне культурной формы» 21 21 Maria Bakardjieva, Internet society: the Internet in everyday life (London: SAGE, 2005), 19—20. . Такое понимание культурной формы может быть востребовано и при изучении последствий влияния интернета на общество. В данном случае культурная форма будет в включать в себя все аспекты взаимодействия с новой технологией создания, распространения и получения информации. «Проблематичность информации в наше время состоит в том, что она одновременно включает в себя эстетические, этические и политические ценности. Эти значения являются аспектами взаимоотношений аффекта и знания о социальном пространстве, отношений, которые генерирует исторические формы и временные события» 22 22 Ronald E. Day, The modern invention of information: discourse, history, and power (Carbondale: Southern Illinois University Press, 2001), 114. .

Приведем несколько примеров локальных особенностей освоения интернета или создания собственной культурной формы для конструирования новой идентичности. Так, согласно исследованию М. Кастельса и П. Химанен, для финнов «информационное общество – это новая идентичность, которая спроектирована, чтобы заменить прежний образ Финляндии как лесной экономики или спутника Советского Союза. Информационные технологии для Финляндии – это способ показать себе и всему миру, что это больше не бедная или зависимая страна. Конечно, это способ реакции на „колониальную“ историю под влиянием Швеции или СССР» 23 23 Manuel Castells, The information society and the welfare state: the Finnish model, Sitra, no. 250 (Oxford: Oxford University Press, 2002), 135. . На первый взгляд, параллели между ситуацией с конструированием идентичности в Финляндии и в Беларуси не очевидны. «Финская идентичность разработана на основе опыта долгой истории выживания: биолого-экономического выживания, политико-культурного выживания и даже выживания против внутренних демонов идеологически мотивированного насилия в первые два десятилетия независимости Финляндии. Финское национальное государство получает свою легитимность, в конечном счете, обеспечив выживание, или, выражаясь по-другому, гарантируя жизнь в условиях „пост-выживания“ посредством информационного общества и государства всеобщего благосостояния» 24 24 Там же, 139. .

Свой особый путь в понимании социально-экономического развития и освоения для этого интернет-технологий есть у и Китая. Надо сказать, что учитывая численность населения и количество пользователей интернета в Китае не удивительно, что китайская культурная форма использования интернета претендует на статус самостоятельного объекта для изучения в рамках интернет-исследований, например, «China Internet Studies» 25 25 Jack Linchuan Qiu и Hargittai Eszter, «China Internet Studies: A Review of the Field», в Academy and the Internet (Peter Lang, 2004), 275—307. , «Китайское киберпространство и гражданское общество» 26 26 Zixue Tai, The Internet in China: cyberspace and civil society, Routledge studies in new media and cyberculture (New York: Routledge, 2006). , подробный отчет об инфраструктуре для мобильного интернета в Китае 27 27 Alex Lightman, Brave new unwired world: the digital big bang and the infinite Internet (New York: J. Wiley & Sons, 2002), 268—98. или изучение феномена «силиконизации» – стремления создать свою локальную «кремниевую долину», создавая особые условия для IT-предпринимательства 28 28 Ngai-Ling Sum Informational Capitalism and the Remaking of «Greater China»: Strategies of Siliconization //Fondation nationale des sciences politiques, Cyber China: reshaping national identities in the age of information, 1st ed, The CERI series in international relations and political economy (New York: Palgrave Macmillan, 2004), 231. .

В случае с США история взаимовлияния технологий и культуры «началась намного раньше, чем 50-е годы ХХ века […], но и сегодня можно увидеть разницу точек зрения в обсуждении культуры, которые окрасили наше видение web в абсолютно разные цвета» 29 29 Aaron Barlow, Blogging America: the new public sphere, New directions in media (Westport, Conn: Praeger, 2008), 123. . И эти локальные отличия в понимании технологии учитывают национальный контекст, который включает «национальную коллективную память, способствует формированию культурной самобытности, начиная с формального образования национальное государство способствует усилению чувства истории, идентичности и социальных пристрастий в национальных терминах» 30 30 Chrisanthi Avgerou, Information systems and global diversity (Oxford, New York: Oxford University Press, 2002), 115. .