Марсель Шафеев - Проекция цели. Ёмкость смысла

«Духу чтоб не было, – на километр сто первый

Выселить, выслать за двадцать четыре часа!»

Тот протокол заключился обидной тирадой

(Кстати, навесили Правде чужие дела):

Дескать, какая-то мразь называется Правдой,

Ну а сама – пропилась, проспалась догола.

Чистая Правда божилась, клялась и рыдала,

Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, —

Грязная Ложь чистокровную лошадь украла —

И ускакала на длинных и тонких ногах.

Некий чудак и поныне за Правду воюет, —

Правда, в речах его правды – на ломаный грош:

«Чистая Правда со временем восторжествует, —

Если проделает то же, что явная Ложь!»

Часто, разлив по сту семьдесят граммов на брата,

Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.

Могут раздеть, -это чистая правда, ребята, —

Глядь-а штаны твои носит коварная Ложь.

Глядь – на часы твои смотрит коварная Ложь.

Глядь – а конем твоим правит коварная Ложь.

Мы живем, действуем, мыслим. Хорошо, ког-

да эти наши проявления сбалансированы. Но

такое, если и возможно, то лишь в идеале. И суть

здесь не в том, что что-то препятствует гармо-

нии в этом наборе. Скорее, мы сами всё время

пребываем в состоянии предпочтения то одному

направлению из трех упомянутых, то другому.

Желающим уподобительной наглядности ска-

занному можно предложить «погодную» анало-

гию. Куда уж лучше, если бы в течение дня

иметь славный сплав – немножко солнышка,

немножко туч, немножко дождика; и так все 365

раз за год! Но мы ведь понимаем неизбежную не-

возможность такого результата и заранее видим,

что препятствует входу в эту идиллию. Да-да,

оно самое… междуделом упомянутое «если бы».

Мыслить нам свойственно. Казалось бы, это

общее место. Но вот ведь в чем штука: мысль

часто требует в качестве пищи для себя тоже

мысли. Не проблем, хотя и это есть, а именно

мысли. И как таковое, это ее желание должно

удовлетворяться по всем законам утоления го-

лода сытого человека. Как известно, чтобы его

накормить, просто продуктом – не обойдешь-

ся. Нужен уже изыск, блюдо-фантазия.

Вот этот-то, своеобразный «гурманный ресто-

ран» и являет собой любое высказывание, слеплен-

ное в мавере глубокомыслия набившего уже руку на

головоломках человека над некоторым, я бы сказал,

с чудинкой, объектом отдавшегося заворожитель-

ной казуистике и игривой изощренности разума.

Оденьте чучело в платье самого последнего фасона и сами

станьте рядом в простой одежде и посмотрите, кому покло-

нятся раньше – чучелу или вам. (Генри Торо)

Плакать – не всегда значит страдать. (Жанлис)

Слишком сладкий плод ничего не говорит борцу. Поэтому

женщина говорит ему: горький вкус остается в самой слад-

кой женщине. (Фридрих Ницше)

Добрые умирают раньше., а те, сердца которых сухи, как

Насколько похвально, когда государь неизменно благоче-

стив, живет цельно и бесхитростно, понятно каждому; тем не менее видно из опыта в наши времена, что те государи, которые мало заботились о благочестии и умели хитростью заморочить людям мозги, победили в конце концов тех, кто полагался на СВОЮ честность. (Никколо Макиавелли)

В качестве «формул погружения в раздумье»

могут выступать и законченные сюжетно и фак-

тно житейские истории, которые мы преподно-

сим другим в уже обработанной интеллектом

форме, выделяя, подчеркивая и укрупняя имен-

но те аспекты, стороны и моменты, которые

несут на себе цель влиять в направлении «пой-

мите же непонимаемое», чтобы будимое в дру-

гих людях желание знать превысило в них даже

знание желания.

Снятые с контроля, предоставленные самим себе

страсти – это бурный поток, который красив в

своем беге. И нас невольно манит это обегающее

Систематизация – удивительная вещь. Доста-

точно обычное и известное расположить в некоей

заданной (поначалу пусть даже просто учетной!)

последовательности, в подборке по какому-то

признаку, как вдруг куча фактов или незначитель-

ное до того событие сразу же превращается во что-

то другое: когда более понятное, когда иначе кра-

сивое, а когда и совсем по-другому заметное.

Россыпь, сгруппированная разумом, становит-