Владимир Фурс - Полемика Хабермаса и Фуко и идея критической социальной теории

Совершение указанного перехода (определяющего, как нетрудно догадаться, основное содержание второго тома) позволяет изобразить общественную модернизацию как рационализацию жизненного мира — диалектический процесс, имеющий в качестве своей “теневой” стороны обособление функционально организованных областей действия от коммуникативной связности жизненного мира. Эта теневая сторона концептуализируется Хабермасом как (системно-функциональное) овещнение (коммуникативного) социального и обозначается как “капиталистическая модернизация”, и именно ей вменяются в вину социальные патологии развитых обществ. Важно подчеркнуть, что термин “капиталистическая” используется Хабермасом сугубо методологически и явно расширительно: от Марксового капитализма здесь остается лишь реификация, переосмысленная в понятийной перспективе коммуникативного действия. Модернизация является капиталистической в той мере, в какой интеграция общества в силу возрастания его сложности осуществляется независимо от коммуникативного достижения согласия между действующими лицами.

Отсюда понятен основной критический тезис, вытекающий из Хабермасовой концепции общественной модернизации (и из всего иерархического комплекса теории коммуникативного действия): о колонизации жизненного мира императивами системной интеграции общества. Системная сложность, воплощенная в рыночной экономике и бюрократическом государственном аппарате, не только разлагает традиционные формы жизни, но и вторгается наподобие слепых сил природы в коммуникативные структуры рационализированных жизненных миров [11] Theorie des kommunikativen Handelns. Bd. 2. S. 549–550. . Они вторгаются в те сферы, специфические задачи которых не могут быть решены, если они утрачивают связь с коммуникативным действием: речь идет о задачах воспроизводства культурного предания, социальной интеграции посредством норм и ценностей и воспитания подрастающего поколения. Давление консюмеризма и администрирования ставит под вопрос воспроизводство символических структур жизненного мира; в современных обществах борьбу классов сменяет “борьба” системы и жизненного мира.

И в заключительной главе второго тома “Задачи критической теории общества” Хабермас обосновывает эмпирическую релевантность тезиса о колонизации. В развитых обществах Запада в последние десять-двадцать лет получили развитие конфликты, которые существенно отличаются от привычного конфликта распределения: они рождаются уже не в области материального воспроизводства, уже не канализируются политическими партиями и профсоюзами и не умиротворяются посредством компромисса социального государства. Они возникают в областях культурного воспроизводства, социальной интеграции и социализации и развертываются в до-институциональных формах протеста. Отсюда вытекает переход от “старой” политики, связанной с проблемами распределения материальных благ, к “новой” политике, связанной с вопросами прав человека, включенности и индивидуальной самореализации. Соотносясь с тематическим спектром прежней критической теории, Хабермас указывает области эмпирического приложения теории коммуникативного действия: изучение форм интеграции пост-либеральных обществ, социализации в семье и формирование личности, масс-медиа и массовой культуры и новых потенциалов протеста.

2) Критика Хабермасом “теории власти” Фуко

К типу критической рефлексии, разработанному Фуко, Хабермас относится с подчеркнутой непримиримостью: он убежден, что предложенный Фуко ход мысли ведет в ложном направлении и что Фукианская модель критики в принципе несостоятельна. Наиболее развернуто и аргументировано Хабермас выражает свою позицию в “Философском дискурсе модерна” (хотя к данному вопросу неоднократно возвращается и впоследствии [12] См., напр.: Taking Aim at the Heart of the Present: On Foucault’s Lecture on Kant’s What Is Enlightenment? // Kelly M. (ed.) Critique and Power: Recasting the Foucault/Habermas Debate. Cambr., Mass.; London: MIT Press, 1994. P. 149–154; Concluding Remarks // Calhoun C. (ed.) Habermas and the Public Sphere. Cambr., Mass.: MIT Press, 1992. P. 466. ). Контекст рассмотрения концепции Фуко определяется общей полемической тональностью книги: «“Модерн — незавершенный проект”: с речью под таким названием я выступил в сентябре 1980 при получении премии имени Адорно. Эта тема, спорная и многоаспектная, с тех пор не оставляла меня. В ходе рецепции французского неоструктурализма ее философские аспекты стали достоянием общественного сознания — как и лозунг “постмодерна” в связи с книгой Ф. Лиотара. В этой связи вызов, брошенный неоструктуралистской критикой разума, образует перспективу, из которой я пытаюсь поступательно реконструировать философский дискурс модерна» [13] Habermas J. Der philosophische Diskurs der Moderne. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1985. S.7. . Хабермас стремится развенчать ряд влиятельных концепций, относимых им к разряду “тотальной критики разума”. Он исходит из того, что современный кризис философской рациональности вызван исчерпанностью “философии сознания”, и его основной полемический тезис состоит в том, что анти-рационалистическое преодоление “философии сознания” является иллюзорным и ведет к неустранимым внутренним противоречиям. Соответственно, положительная альтернатива должна состоять не в отказе от нормативного содержания модерна, а в новой актуализации того критического дискурса, который модерну был изначально присущ. Как нетрудно догадаться, по мнению Хабермаса, перспективу такого нового начинания открывает его модель коммуникативной рациональности.