Виктор Бычков - Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

Собор.

Милан

Н. Б. на крыше собора.

Милан

В. Б.:Это очевидно. Знаете, после изучения многих памятников египетской и индийской архитектуры в оригинале, которое удалось осуществить в последнее десятилетие, я, войдя на этот раз в собор, вдруг ощутил себя не столько в христианском, сколько в каком-то вселенском святилище, очень напоминающем интерьеры египетских (я имею в виду Луксор и Карнак) и индийских храмов (хотя там нет столь масштабных колонн – в высоту по крайней мере). Скульптурные завершения огромных массивных колонн миланского собора придают внутреннему пространству какую-то восточную мягкость что ли, в отличие от готической геометрической строгости, на что ориентируют нас сами колонны, да и внешняя организация собора. Во всяком случае, очень резко ощущается контраст архитектурных образов – внешнего и внутреннего в этом соборе, что только усиливает, по-моему, общее мощное духовно-эстетическое воздействие его.

Соборная площадь.

Бергамо

Н. М.:Действительно, и у меня внутри собора возникали индийские ассоциации, а снаружи это просто неописуемое, умонепредставимое изысканное кружево каменного узорочья, от которого нельзя глаз оторвать. Как нельзя оторваться и от завораживающего зрелища мраморных бело-розовых соборов в центре Бергамо, перекликающихся своими формами с открывающейся с высокой колокольни панорамой альпийских предгорий. В мою самую первую поездку в Италию я попала в эту горную местность поздно ночью, в полной темноте, а наутро была поражена панорамой залитых солнцем вершин и простиравшегося внизу города – родины комедии дель арте (кто не помнит «Труффальдино из Бергамо» Гольдони). На этот же раз невероятное впечатление произвел никогда не встречавшийся мне ранее в книгах по искусству «Скорбящий Христос» Боттичелли в экспозиции, представляющей часть собрания закрытого (увы!) на реставрацию Художественного музея Бергамо.

А упомянутое мною первое посещение Италии не только надолго сохранилось в памяти, но и дало многочисленные импульсы для возвращения в эту сокровищницу художественной культуры. Тогда же, на заре перестройки, когда стали возможны свободные выезды за рубеж, одной из моих первых поездок в Европу стало трехнедельное путешествие в эту страну по линии Ассоциации искусствоведов. То была автобусная поездка, и путь наш лежал из раннемайской Москвы, где еще только-только показались первые листочки, к почти летнему буйству природы, но поэтапно, по климатическим поясам – через весь запад России, Белоруссию, а потом – чешские Карпаты с небезызвестным замком Дракулы. Запомнились интереснейшие в художественном плане остановки в Кракове с посещением Веве; Будапеште, где удалось побродить не только по городу, но и увидеть великолепный художественный музей. И вот, наконец, долгожданная Италия. Проехали ее из конца в конец и по горизонтали, и по вертикали: ведь выезжая ежедневно на рассвете, а возвращаясь за полночь, почти каждый день посещали по два-три города. В результате у меня сформировалось не только довольно целостное впечатление об этой стране и ее памятниках, но и то, что называется в психологии «синдромом Флоренции» – переизбыток художественных впечатлений, их критическая масса, препятствующая дальнейшему полноценному эстетическому восприятию. Еще долго по возвращении домой увиденное, как на переводной картинке, постепенно проявлялось, возвращалось ко мне, обретая яркие краски и возбуждая острое желание еще раз оказаться в этих местах, воспринятых лишь эскизно, и насладиться ими по-настоящему. Что я и стала в дальнейшем систематически осуществлять, проводя немало времени в Венеции, Милане, Бергамо, Болонье, Падуе, Палермо. И вот, наконец, не синдромная, а настоящая Флоренция и, конечно же, Рим.

Колизей.

Рим

Н. Б. в Колизее.

Рим

На Римском форуме