Олег Целебровский - 3 шага в экстрасенсорику. Как стать экстрасенсом за неделю

И вот сплю я, сплю, и неожиданно просыпаюсь. Нет, не как в рекламе средства от простатита, а на самом деле абсолютно беспричинно.

Итак, просыпаюсь и сажусь на край раскладушки. И вижу, что передо мной стоит женщина. Я подумал, что это мама. Она стояла в белой одежде, напоминающей ночную рубашку.

«Мама! – обратился я к ней, – А чего ты не спишь?»

Но женщина мне ничего не ответила, а я вдруг понял, что сквозь нее я вижу телевизор! Надо сказать, что меня это почему-то не удивило, не испугало. Я просто продолжал сидеть и смотреть на женщину, а она постепенно таяла, пока не исчезла совсем. После чего я снова лег на свою раскладушку и крепко уснул.

Что это было? Я думаю, такие видения связаны с тем, что сознание ребенка тоньше воспринимает мир. Пока мы не огрубели, пока не свалились в яму жесткой материальности, мы еще немного взаимодействуем с другими планами нашего мира. Или, если хотите, с параллельными мирами. Здесь уже вопрос формулировок – как это дело назвать.

Не помню точно, но кажется в 1972 году, я поехал в пионерский лагерь Артек. Такой уж я был хороший ученик и активный пионер.

В Артеке, в дружине Кипарисной, мы жили в корпусе, напоминающем барак. Слеплен он был из древесно-стружечной плиты, и в одной палате размещался сразу весь отряд.

Около десяти коек стояли вдоль одной стены и примерно столько же вдоль второй. Дух коллективизма в нас развивали по полной!

Возможно, вы знаете, что в пионерских лагерях был так называемый тихий час. То есть, после обеда надо было час проваляться в кровати.

Вот она несправедливость всей нашей жизни. В детстве, когда энергия бьет ключом, когда ты представляешь собой, вопреки всем законам физики, вечный двигатель – тебя заставляют днем тупо валяться в кровати. А когда мы становимся взрослыми, когда жизнь заставляет нас вскакивать в 6.30 утра, когда после обеда борьба со сном превращается в позиционную войну, где ни сон не может нормально наступить, ни вы нормально работать, нам никто не предложит часик поваляться на диване. А ведь зря. Это могло бы многократно поднять производительность труда! Но сейчас не об этом.

Итак, Артек. Наш отряд «давит подушки» в тихий час. Практически никто не спит. Главное, не шуметь, чтобы вожатая не пришла и можно книжку почитать или даже в «чапаевца» с соседом поиграть.

Что удивительно, мой товарищ, чья койка стояла рядом со мной, умудрялся-таки в тихий час спать.

И вот смотрю я на него спящего и вижу, что ему снится сон.

Видно, как под веками бегают зрачки, чуть подрагивают пальцы, дыхание становится не таким ровным…

Не знаю, что меня подтолкнуло, но я начал ему надиктовывать сон.

Стал рассказывать про каких-то наступающих фашистов, напугал тем, что он не может найти свой автомат. И он начал активно реагировать на мои слова! Рядом на койку сели еще ребята из нашего отряда и, открыв рот, стали за этим наблюдать. Дошло до того, что по моей команде наш спящий подопытный стал поднимать руки, что-то отвечать на мои вопросы. Мы с ним установили контакт! Только он спал, а я бодрствовал.

Таким был мой первый опыт по гипнозу.

Гораздо позже я, на любительском уровне, занялся изучением психотерапии и гипноза в частности и проводил довольно интересные эксперименты.

Но гипноз и экстрасенсорика – вещи разные. Воедино они соединяются примерно так же как таблетки и физические упражнения для поправки здоровья. Друг другу особо не противоречат, но и не очень сильно помогают. Каждый способ работает по-своему.

Экстрасенсорика пришла ко мне в 1988 году. Или точнее, я к ней пришел.

Мне было 28 лет, и однажды оказавшись у участкового врача, я обнаружил, что моё артериальное давление составляет 130 на 90. Будучи крайне мнительным, я жутко расстроился. Я знал четко – артериальное давление должно быть 120 на 70, в крайнем случае, на 80, а пульс – 72 удара в минуту. Всё! Любые другие показатели казались мне фатальными, и я приготовился умирать от гипертонического криза.

Участковый терапевт был крайне удивлен тем, что меня так расстроили такие показатели артериального давления.

– Так возраст уже, батенька! – попытался он меня успокоить.

Возраст! 28 лет – возраст!

Нет, я решил бороться. Жил я тогда в Ленинграде, и первое, что я сделал, поехал к приятелю, кандидату медицинских наук, в Песочную, в онкологический центр, обследовать почки.

Почки оказались в полном порядке, и я расстроился. В чем дело-то, в чем причина? Как так – давление есть, а почки в порядке?