Юстейн Гордер - Мир Софии

— Конечно. А почему у вас так плохо со временем?

Альберто объяснил, в чем дело, и женщина на прощанье сказала:

— Приятно было познакомиться с новенькими. Только вам все равно придется отрезать пуповину, связывающую вас с телесным миром. Мы тут живем независимо от его плоти и крови. Не случайно нас зовут «племенем невидимок».

Вскоре Альберто с Софией вышли назад, к кафе и красному спортивному автомобилю, на который взволнованная мамаша помогала в эту минуту пописать своему маленькому сыну.

Основательно укоротив путь, они по горам, по долам вскоре добрались до Лиллесанна.

Самолет рейса СК-876 из Копенгагена приземлился в Хьевике точно по расписанию, в 21.35. Еще в Каструпе, пока самолет выруливал на взлетную дорожку, майор вскрыл конверт, найденный им у стойки регистрации. В записке говорилось:

Майору Нагу, когда он будет отдавать посадочный талон в Каструпе в канун Иванова дня, 1990 г.

Дорогой папа! Может быть, ты думал, что я появлюсь в Копенгагене, но я слежу за твоими перемещениями более тонким способом. Я вижу тебя везде, папа. Кстати, мне удалось разыскать семью цыган, которая много лет назад продала прабабушке волшебное зеркало в бронзовой раме. Еще я завела себе магический кристалл. В нем я вижу, что ты только что сел в самолетное кресло, а потому напоминаю, чтобы ты застегнул привязной ремень и не опускал спинку кресла, пока не погаснет надпись «Fastentheseat-belts». Как только самолет наберет высоту, можешь откинуть спинку и отдохнуть. Тебе надо набраться сил к возвращению домой. Погода у нас в Лиллесанне прекрасная, хотя температура на несколько градусов ниже, чем в Ливане. Желаю тебе приятного полета.

Альберт не успел распознать, сердится ли он или просто устал и подавлен, когда его вдруг обуял смех. Он смеялся так громко, что пассажиры стали на него оглядываться. И тут самолет взлетел.

Майора заставили попробовать собственное горькое лекарство — с той существенной разницей, что его лекарство предназначалось в первую очередь для Альберто и Софии. А они — всего лишь порождение фантазии. Последовав совету Хильды, майор откинул спинку кресла и задремал. Окончательно проснулся он, уже пройдя паспортный контроль и очутившись в зале Хьевикского аэропорта. Там его встретила демонстрация.

Демонстрантов было человек 8-10, почти все — подростки Хильдиного возраста. Надписи на плакатах гласили: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ПАПА», «ХИЛЬДА ЖДЕТ В САДУ» и «ИРОНИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ». Самое неприятное было то, что он не мог просто взять такси. Нужно было сначала дождаться багажа. Тем временем школьные друзья Хильды дефилировали мимо, так что майору приходилось снова и снова читать их плакаты. Он растрогался, только когда одна из девочек вышла ему навстречу с букетом роз. Порывшись в пакетах, он угостил демонстрантов марципанами. Для Хильды осталось всего две штуки. Когда на ленте транспортера показался багаж, вперед выступил молодой человек, объяснивший, что он служит Королеве Зеркала, которая повелела ему отвезти Альберта домой, в Бьеркели. Прочие участники демонстрации растворились в толпе.

Молодой человек выехал на Е-18. На всем протяжении дороги под мостами и на въездах в тоннели висели транспаранты типа: «Добро пожаловать домой!», «Индюшка ждет», «Я вижу тебя, папа».

Альберт Наг вздохнул с облегчением, когда его высадили у ворот Бьеркели. Он отблагодарил шофера бумажкой в сто крон и тремя банками пива «Карлсберг элефант».

Перед домом его встретила жена Марит. Они крепко обнялись, затем майор спросил:

— Где она?

— Сидит на причале, Альберт.

В Лиллесанне Альберто и София остановили машину на площади перед гостиницей «Норвегия». Было без четверти десять. Отсюда был виден огромный костер вдали, в шхерах.

— Как мы теперь найдем Бьеркели? — спросила София.

— Кто ищет, тот всегда найдет. Ты ведь помнишь картинку из Майорстуа.

— Но нужно торопиться. Я хочу попасть туда раньше его.

Они принялись колесить по окрестностям, не разбирая дороги, заезжая на все холмы и пригорки. У них был важный ориентир: усадьба должна стоять у моря.

— Вон! Нашли! — вдруг выкрикнула София.

— Кажется, ты права. Но зачем так кричать?

— Нас же все равно никто не слышит.

— Дорогая София… меня удивляет, что после столь основательного курса философии ты по-прежнему склонна к поспешным выводам.