Фридрих Ницше: Злая мудрость (Афоризмы и изречения)

Против /эпикурейцев/. — Они /избавились/ от какого-то заблуждения и наслаждаются волей, как бывшие пленники. Или они преодолели, либо /верят/ в то, что преодолели, противника, к которому испытывали ревность, — без малейшего сочувствия к тому, кто ощущал себя не в плену, а в /безопасности/, - без сочувствия и к страданию самих преодоленных.

Я различаю среди философствующих два сорта людей: одни всегда размышляют о своей защите, другие — о нападении на своих врагов.

Нести при себе свое золото в неотчеканенном виде связано с неудобствами; так поступает мыслитель, лишенный формул.

/Дюринг/: человек, отпугивающий сам от своего образа мыслей и, как вечно тявкающий и кусачий пес на привязи, улегшийся перед своей философией. Никто не пожелает себе такую обрызганную слюною душу. Оттого его философия не привлекает.

Кто хочет оправдать существование, тому надобно еще и уметь быть адвокатом Бога перед дьяволом.

Настало время, когда дьявол должен быть адвокатом Бога: если и сам он хочет иначе продлить свое существование.

Богу, который любит, не делает чести заставлять любить Себя: он скорее предпочел бы быть ненавистным.

Каждая церковь — камень на могиле Богочеловека: ей непременно хочется, чтобы Он не воскрес снова.

Верующий находит своего естественного врага не в свободомыслящем, а в религиозном человеке.

Сильнее всего ненавистен верующему не свободный ум, а новый ум, обладающий новой верой.

Содеянное из любви /не/ морально, а религиозно.

Кто не находит больше в Боге великого как такового, тот вообще не находит его уже нигде — он должен либо отрицать его, либо созидать.

Любя, мы творим людей по подобию /нашего/ Бога, — и лишь затем мы от всего сердца ненавидим /нашего/ дьявола.

Творить: это значит — выставлять из себя нечто, делать себя более пустым, более бедным и более любящим. Когда Бог сотворил мир, Он и сам был тогда не больше чем пустым понятием — и любовью к сотворенному.

Вы называете это саморазложением Бога: но это лишь его шелушение — он сбрасывает свою моральную кожу! И вскоре вам предстоит увидеть Его снова, по ту сторону добра и зла.

Господствовать — и не быть больше рабом Божьим: /осталось/ лишь это средство, чтобы облагородить людей.

Мораль — это важничанье человека перед природой.

"Не существует человека, ибо не существовало первого человека!" — так заключают животные.

Должно быть, некий дьявол изобрел мораль, чтобы замучить людей гордостью: а другой дьявол лишит их однажды ее, чтобы замучить их самопрезрением.

Мораль нынче увертка для лишних и случайных людей, для нищего духом и силою отребья, которому не /следовало бы/ жить, — мораль, поскольку милосердие; ибо она говорит каждому: "ты все-таки представляешь собою нечто весьма важное", — что, разумеется, есть ложь.

/Условия существования/ некоего существа, поскольку они выражают себя в плане /"долженствования"/, суть его /мораль/.

Когда морализируют добрые, они вызывают отвращение; когда морализируют злые, они вызывают страх.

Во всякой морали дело идет о том, чтобы /открывать/ либо /искать высшие состояния жизни/, где /разъятые/ доселе способности могли бы соединиться.

В моей голове нет ничего, кроме личной морали, и сотворить себе право на нее составляет смысл всех моих исторических вопросов о морали. Это ужасно трудно — сотворить себе такое /право/.

Право на новые собственные /ценности/ — откуда возьму я его? Из права всех старых ценностей и границ этих ценностей.

"Послушание" и «закон» — это звучит из всех моральных чувств. Но «произвол» и «свобода» могли бы стать еще, пожалуй, последним звучанием морали.

Ах, как удобно вы пристроились! У вас есть закон и дурной глаз на того, кто только в /помыслах/ обращен против закона. Мы же свободны — что знаете вы о муке ответственности в отношении самого себя!

В каждом поступке высшего человека ваш нравственный закон стократно нарушен.

Вас назовут истребителями морали: но вы лишь открыватели самих себя.