Рене Генон - Очерки о традиции и метафизике

Все это нисколько не уводит нас в сторону от темы данного очерка, и, возвращаясь к связи Каббалы и пифагорейского учения, мы теперь уже можем поставить следующий вопрос: если Каббала не может брать свое начало прямо от пифагорейцев и если предположить, что она не может быть в свою очередь источником учения последних (прежде всего из-за слишком сильного различия в формах выражения, к чему мы еще собираемся вернуться чуть позже), то нельзя ли представить, что и то и другое учения имеют некий общий источник, каким, согласно убеждениям некоторых, могла бы быть традиция древних египтян [84](которую мы, безусловно, отнесли бы к временам, предшествовавшим александрийскому периоду)? Скажем сразу же, что эта теория уже многих ввела в заблуждение; и в том, что касается иудаизма, она совершенно невероятна, несмотря на некоторые более или менее произвольные утверждения, не имеющие почти никакого отношения к тому немногому, что нам известно о египетской традиции (мы здесь имеем в виду прежде всего ее форму, поскольку сущность традиции остается неизменной во всех случаях); несомненно, иудаизм был более тесно связан с традицией халдеев [85]и либо полностью произошел от нее, либо имел с ней сильное сходство, однако утверждать что-то более определенное вряд ли возможно, поскольку сама эта традиция исчезла уже много веков назад.

В том же, что касается учения пифагорейцев, дело обстоит, возможно, еще сложнее; и путешествия самого Пифагора, рассказы о которых, между прочим, можно истолковывать как буквально, так и символически, не подразумевают обязательных заимствований из традиций того или иного народа (по крайней мере в том, что относится к их сущности, а не к некоторым отдельным положениям), так как скорее всего их целью было установить или укрепить связи с определенными инициатическими организациями.

На самом деле пифагорейское учение, кажется, являлось продолжением традиции, существовавшей еще раньше в самой Греции, и поэтому не стоит искать его источник где-то в другом месте: мы имеем в виду мистерии орфиков, реадаптацией которых, возможно, и стало пифагорейское учение в VI веке до христианской эры, когда благодаря странной синхронности начали происходить изменения в традициях почти всех народов. Часто говорят, что сами греческие мистерии были египетского происхождения, но такое слишком обобщенное утверждение является сильным упрощением, и если оно и верно, то только в некоторых случаях, как, например, в случае с элевсинскими мистериями (которые, как правило, чаще всего и имеют в виду), тогда как в других обстоятельствах это утверждение выглядит бездоказательным. Вряд ли есть необходимость здесь говорить, что некоторые рассказы, где мы видим Моисея и Орфея, которые получают посвящение в храмах Египта, не что иное, как совершенно беспочвенные фантазии. Таким образом, если речь идет о пифагорейском учении или о предшествующем ему орфизме, то их корень необходимо искать не в Элевсине, а в Дельфах; и дельфийского Аполлона называют не египетским, а гиперборейским, что уже никак не может быть связано с древнееврейской традицией; это обстоятельство подводит нас к более важному положению, касающемуся науки о числах и различных форм, которые эта наука принимает. Мы имеем в виду обстоятельство, прямо указывающее на источник происхождения этой науки; если примордиальная традиция является гиперборейской, то, следовательно, все остальные традиционные формы так или иначе оказываются связанными с этим источником, а в случае с древнееврейской традицией эта связь может быть только косвенной, то есть опосредованной более-менее длинной цепочкой промежуточных традиций, восстановить которую полностью было бы сейчас уже очень трудно.

В пифагорейском учении наука о числах оказывается самым тесным образом связанной с геометрическими формами, как, между прочим, и у Платона, который в этом отношении остается чистым пифагорейцем. В этом обстоятельстве можно было бы увидеть выражение характерного признака мышления эллинов, которое было основано на созерцании визуальных образов; известно, что на самом деле из всех математических наук именно геометрия была у греков особенно развита. Алгебра, напротив, была наукой индийского происхождения и появилась на Западе гораздо позднее, благодаря посредничеству арабов, которые и дали ей имя, сохранившееся по сей день (эль-габр).

Однако есть еще одна вещь, касающаяся «сакральной геометрии» и имеющая самое прямое отношение к тому, о чем у нас здесь идет речь: Аполлон, в его более точном и, можно сказать, «техническом» аспекте, и есть не кто иной, как бог-«геометр» Платона и Пифагора. Мы не имеем здесь возможности развить этот сюжет, который завел бы нас слишком далеко от темы данного очерка; сейчас для нас до статочно заметить, что этот факт противоречит предположению о существовании одного общего источника Каббалы и пифагорейского учения и что он прямо связан с наукой о числах, на основании которой мы пытались сблизить эти две доктрины и которая, следует сказать, представляла собой единственное, что их вообще могло сблизить друг с другом.