Рене Генон - Очерки о традиции и метафизике

Невежество наших современников в отношении алхимии нисколько не уступает их невежеству в отношении астрологии. Настоящая алхимия была, в сущности, наукой космологического порядка, которая, помимо всего прочего, применялась и к человеческому уровню существования на основании аналогии, существующей между макрокосмом и микрокосмом. Кроме того, с самого начала алхимия была предрасположена к тому, чтобы ее доктрины можно было применять и на чисто духовном уровне, благодаря чему она приобретала еще более глубокое значение и становилась одной из самых совершенных традиционных наук. Современная химия не имеет к этой науке никакого отношения и произошла совсем не от нее; химия возникает лишь в результате разложения и искажения алхимии, которые имели место в средние века благодаря полной некомпетентности некоторых ученых, оказавшихся не в состоянии постичь истинное значение символов и понимавших алхимические доктрины слишком буквально. Посчитав, что речь в алхимии идет только о материальных операциях, они занимались разного рода экспериментами, причем совершенно хаотически; именно эти люди, которых настоящие алхимики с иронией называли «суфлерами» («раздувателями») или «прожигателями угля», и были подлинными предшественниками современных химиков. Точно так же и вся современная наука основана на «останках» более древних наук, которые в целом были не поняты и отвергнуты, попав в распоряжение «профанов». Добавим, что все современные попытки «реставрации» алхимии, в сущности, не представляют собой ничего иного, кроме тех же самых извращений, которые берут свое начало еще в средние века, и все эти попытки так же далеки от подлинной традиционной алхимии, как и современные астрологи далеки от астрологов древности. Именно поэтому мы имеем полное право утверждать, что в наши дни на Западе традиционные науки европейцами действительно совершенно утрачены.

Мы ограничимся этими двумя примерами, хотя несложно было бы найти и в других областях науки множество других примеров, в любом случае демонстрирующих признаки той же самой деградации. Можно было бы показать, что психология в ее современном понимании, то есть наука, изучающая особые ментальные феномены, является естественным продуктом соединения англосаксонского эмпиризма и определенных предрассудков восемнадцатого века. Сам предмет исследований этой науки представлялся в древности столь незначительным, что даже если иногда и обращали внимание на некоторые аспекты психологического уровня, то и в этом случае никому не приходило в голову создавать на этом основании особую науку, поскольку любые имеющие хоть какую-то ценность теоретические положения, применимые в этой области, содержались в науках более высокого уровня. Нетрудно было бы также показать, что вся современная математика является не чем иным, как только внешней оболочкой, или «экзотерической» стороной, математики пифагорейцев. Нашим современникам стала совершенно непонятной идея числа, поскольку высшие уровни этой науки, которые и сообщали ей традиционный характер и соответствующую интеллектуальную ценность, в наши дни полностью исчезли; этот случай можно сопоставить с тем, что мы выше уже сказали об астрологии. Перечислять все подобные примеры было бы довольно утомительно, и нам кажется, что сказанного вполне достаточно для того, чтобы ясно показать сущность тех преобразований, которые лежат в основе возникновения современных наук и которые представляют собой нечто прямо противоположное, так называемому «прогрессу», так как, наоборот, предполагают глубочайший интеллектуальный регресс. Теперь же обратимся к соображениям относительно истинных целей традиционных и современных наук, чтобы показать, до какой степени в обоих случаях эти цели различны.

Согласно традиции, всякая наука представляет интерес не столько сама по себе, сколько как продолжение или вторичное приложение доктрины, самая важная часть которой относится к области метафизики; это выражается, в частности, в термине «упаведа», который используется в Индии для обозначения некоторых традиционных наук и подчеркивает их подчиненность Ведам, то есть чисто сакральному знанию.

Хотя каждая наука и является вполне легитимной в той мере, в какой она занимает соответствующее своей природе место в иерархии знаний, нетрудно догадаться, что для того, кто обладает высшим знанием, знание низшего порядка не может представлять особого интереса. Такое знание низшего порядка ценно лишь как применение высшего знания, то есть лишь в той степени в которой оно может отражать высшее знание в какой-либо особой области существования, или в том случае, если оно является средством для достижения высшего знания; причем само это высшее знание никогда не должно упускаться из виду и уж тем более приноситься в жертву каким либо случайным обстоятельствам.