Далее мы еще вернемся к различению «внутреннего» и «внешнего», которое здесь символично, как и всякая локализация; но мы уточняем, что невозможность внешнего действия относится лишь к целокупному, а не к индивидуальному существу, и это исключает попытки сближения с утверждением — внешне аналогичным, но лишенным метафизического значения, — которое «монадология» Лейбница подразумевает по отношению к «индивидуальным субстанциям».
Ранее мы уже отмечали, какое соотношение существует между этими символическими цветками и колесом, которое рассматривается как символ проявленного мира («Царь Мира», гл. II).
Выше мы видели, что число лучей в колесе варьируется; так же обстоит дело и с числом лепестков эмблематических цветов. Лотос чаще всего имеет восемь лепестков; в западных изображениях обычно встречаются числа 5 и 6, которые относятся соответственно к «микрокосму» и «макрокосму».
О роли «Божественного Луча» в реализации существа и переходе к высшим состояниям см.: «Эзотеризм Данте», гл. VIII.
Между этой фигурой и уроборосом, т. е. змеей, пожирающей свой хвост, существует такое же отношение, как между полной спиралью и круговой фигурой Инь-Ян, в которой одна из спиралей, взятая отдельно, рассматривается как плоскость; уроборос выражает бесконечность цикла, взятого изолированно, — бесконечность, которая в применении к человеческому состоянию и в силу наличия условия времени приобретает аспект «вечности».
Эту символику мы встречаем в гностической Пистис Софии, где тело змеи разделено сообразно знакам Зодиака, что приводит нас к фигуре уробороса, так как в этих условиях речь может идти лишь о прохождении одного цикла через различные модальности одного и того же состояния; в этом случае блуждания, предусмотренные для существа, суть только продолжения индивидуального человеческого состояния.
Порой символ удваивается в соответствии со своими двумя аспектами, и тогда мы видим двух змей, обвившихся в противоположных направлениях вокруг одной и той же оси, как в фигуре кадуцея. Эквивалент последней можно встретить в некоторых формах брахманского жезла (Брахма-данда), в двойном загибании линий, соответствующих двум направлениям вращения свастики. Эта символика имеет многочисленные приложения, которые мы не можем здесь рассматривать: важнейшее из них касается тонких энергий в человеческом существе (см.: «L'Homme et son devenir selon le Vedanta», ch. XX); аналогия «микрокосма» и «макрокосма» значима и с этой частной точки зрения.
В частности, вокруг омфалоса и некоторых изображений «мирового яйца» (см.: «Царь Мира», гл. IX); мы отмечали там связь, вообще существующую между символами древа, камня, яйца и змеи; это дало бы место интересным изысканиям, но завело бы нас слишком далеко.
Этот символический рассказ содержится в Рамаяне.
См.: «Царь Мира», гл. IX.
В символике времени существует аналогия с двумя ликами Януса, причем считается, что первый обращен к будущему, а второй — к прошлому. В другом исследовании мы, возможно, в более ясном виде сможем показать глубокую связь между всеми этими символами различных традиций.
Это буддистская сансара, бесконечное круговращение «колеса жизни», от которого существо должно освободиться, чтобы достичь Нирваны. Привязанность к множественности есть также, в известном смысле, библейское «искушение», которое отдаляет существо от первоначального единства в центре мира и мешает ему добыть плод «Древа жизни»; и действительно, именно поэтому существо подвержено чередованию циклических изменений, т. е. рождению и смерти.
В связи с этим упомянем также о символических легендах, которые во многих традициях представляют змея или дракона как хранителя «скрытых сокровищ»; последние связаны с различными другими весьма важными символами — к примеру, символами «черного камня» и «подземного огня» (см.: «Царь Мира», гл. I и VII); это еще один из многочисленных моментов, которые мы указываем мимоходом, надеясь вернуться к ним в другой раз.
Эта «милость» есть «пролитие небесной росы», которая в еврейской Каббале непосредственно соотнесена с «Древом жизни» (см.: «Царь Мира», гл. III).
Это прямое нисхождение существа вдоль вертикальной оси выражается, в частности, «падением ангелов»; когда речь идет о человеческих существах, это, очевидно, происходит лишь в исключительном случае, и таким существом считается Валиуш-Шайтан, поскольку он в известном смысле представляет собой противоположность «святому» или Валиур-Рахману.
Читать дальше