Толтеки не доверяли иллюзиям и галлюцинациям восприятия мира. Они искали доступ к Безбрежности и называли ее "местом, где находится истина". Я использовал многие методы, которые ведут в это место, и кое-что изложил в данной книге. Их последовательное применение может вызвать неуютное чувство — по причинам, описанным выше. Вы остаетесь без родительской опеки и отправляетесь в одинокое странствие по чужим и странным мирам нагуаля. Теренс Маккенна ярко обрисовал беспрецедентность ситуации, в которой оказалась наша цивилизация: "Сегодня надлежит встать лицом к лицу перед искомым и найденным ответом. Перед нами мерцает измерение, столь громадное, что контуры его едва ли можно вместить в фокус человеческой системы координат. Наше животное существование, наше планетарное существование кончается. По геологическому времени конец этот всего в нескольких мгновениях. Великое умирание, великое вымирание многих видов происходило по меньшей мере со времени кульминационной вершины партнерского общества в доисторической Африке. Наше будущее — в уме; единственная надежда на выживание нашей утомленной планеты состоит в том, что мы найдем себя в уме своем и сделаем из него друга, который сможет вновь воссоединить нас с Землей, одновременно унося нас к звездам. Перемена, более радикальная по значимости, чем все бывшее прежде, непосредственно вырисовывается впереди. Шаманы хранили гнозис доступности Иного целые тысячелетия; сегодня — это планетарное знание. Следствия этой ситуации только начали проявляться".
Большинство людей плохо относится к шаманам, колдунам и магам. Сегодня Кастанеда имеет гораздо больше врагов, чем друзей.
Первым и наиболее последовательным врагом Кастанеды был и остается Ричард де Милль. Он пытался дискредитировать знание дона Хуана еще в начале семидесятых; он тщательно собирал свидетельства, опровергающие сообщения Карлоса, он привлек ученых, разделяющих его скептицизм, и провел эксперименты (ничего не доказывающие и ничего не опровергающие), которые де Милль и компания упорно пытаются представить широкой публике как неопровержимые доказательства, что Кастанеда — шарлатан.
Подобные бескомпромиссные заявления сами по себе вызывают сомнения в научной добросовестности исследователей.
Впрочем, Ричард де Милль не убеждает сторонников Кастанеды. Единственный результат его публикаций — это усиление взаимной неприязни между последователями и неприятелями дон-хуановского знания.
Помимо внешних причин этой вражды, существуют глубинные, бессознательные. Учение Кастанеды вызывает симпатию у тех, кому близок архетип «странника» — высший архетип человека, стремящегося к познанию. Он близок даосам, и это в еще большей степени сближает их с толтекской традицией вселенских странников.
"Истинное в странствиях! — сказал даосский учитель. — При истинных странствиях не знаешь, куда идешь, при истинном созерцании не ведают, куда глядят.
Все вещи странствуют, всякая тварь — созерцает. Вот это и есть странствие и созерцание".
Вот это и есть место, где находится истина, добавил бы я.
Более того, это и есть Жизнь.
…И я уйду. А птица будет петь
как пела,
и будет сад, и дерево в саду,
и мой колодец белый.
На склоне дня, прозрачен и спокоен,
замрет закат, и вспомнят про меня
колокола окрестных колоколен.
С годами будет улица иной;
кого любил я, тех уже не станет,
и в сад мой за беленою стеной,
тоскуя, только тень моя заглянет…
И я уйду; один — без никого,
без вечеров, без утренней капели
и белого колодца моего…
А птицы будут петь и петь, как пели.
Хуан Рамон Хименес
Нет ничего удивительного в том, что я постоянно обращаюсь к символике «странствия». Во многих мистических культурах духовная жизнь человека именуется «путем», «тропой» (что в общем-то тоже разновидность странствия); сравнение со «странствием» встречается реже. Когда мистическая традиция говорит о своей дисциплине «путь», она подчеркивает направленное движение к цели, подразумевает вполне определенную дорогу, на которой путник встречает известные, нанесенные на карту препятствия, перевалы, оазисы, где можно остановиться и отдохнуть, различные указатели и проч.
Из всех мистиков, наверное, даосы лучше всех понимали, что если ты "идешь по пути", то не увидишь ничего нового — все это уже пройдено до тебя, все известно, записано, и даже конечная цель пути предопределена, подобно тому, как предопределена вершина горы для альпиниста, совершающего восхождение.
Читать дальше