Алексей Ксендзюк: Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания

И тогда, хвала скучающим, не появятся терзающие душу фантазии о людях, которые блуждают по этой бессмысленной беспорядочной вселенной, пытаясь познать самих себя» (Т. Ли-ри. Семь языков бога).

Обратите внимание, ученый употребил слово «эго». И спросите себя — разве вызывает это слово позитивные ассоциации? Недаром «духовные» писатели и мыслители избегают употреблять его, когда говорят о человеке. Пришлось даже разделить «эго» и «Я» — и только таким образом вернуть личности право быть иной, не выученных стереотипов, желаний и страстей, а самосознающей сущностью, способной к внутреннему прогрессу. Слово «эго» осквернено, «эгоизм» назван пороком. Более того, эго и духовность несовместимы. Вот пример социального гипноза, работающего через слова, понятия и ассоциации.

Тем не менее безупречность вовсе не означает отсутствия эго. Как призывают проповедники мистицизма, близкие к народу, а потому склонные к опасной простоте (которая, как говорят, бывает хуже воровства): «Растворите свое эго! Избавьтесь от своего эго!» — вот их лозунг. Это уже стало своего рода клише. Его повторяют жрецы церквей Нью-Эйджа, экстатики, духовидцы и визионеры, за ними послушно следуют индусы и буддисты, пытаясь выразить ориентальные доктрины на «испорченном» европейском языке.

Человек без эго — это мертвец либо тяжелый олигофрен. Живая и мыслящая личность без эго — выдумка, нонсенс. Это представление из того же букета невозможных идей, что и «слияние с Абсолютом», а также всевозможные синонимы этого словосочетания. Мы можем изменить эго (иногда радикально, до неузнаваемости), можем сделать его полезным и эффективным орудием, инструментом Духа, но избавиться от эго — все равно что избавиться от самого себя.

Безупречность, путь воина — возможно, самый радикальный и далеко ведущий способ изменения (трансформации) эго. Ведь, как давно известно, правильно назвать проблему — уже наполовину решить ее. Толтеки же не только дали названия глубинным причинам не-свободы, но и проложили путь, ведущий к самому эффективному решению. Скептики могут сказать, что нет здесь ничего особенного: учителя всех эпох указывали, что страх смерти, чувство собственной важности и жалость к себе — главные беды человеческой психологии. Они называли их по-разному (гордыня, уныние и т. п. ), но имели в виду то же, что и кастанедовские «толтеки». Это верно, но лишь отчасти. Поскольку никто прежде не видел столь отчетливо причины и механизмы базальных комплексов, динамику их зарождения, особенности эволюции, их сущностную привязанность к способу восприятия и характеру энергообмена.

Конечно, стоит заявить об этом, как раздаются возмущенные голоса и начинаются бесконечные споры. Сторонники христианского богопознания указывают на монашеское смирение, на святых старцев и оставленные ими инструкции. Индуисты и буддисты апеллируют к грандиозным разработкам психологической дисциплины всех школ йоги. Еще большее основание для полемики здесь имеют последователи даосизма и дзэн. И все они по-своему правы. Но каждый из перечисленных способов имеет собственный камень преткновения — место, где движение останавливается или уклоняется в сторону.

Христианство и родственные им семитские религии склоняются к самовнушенным чувствам и фантастическим отношениям между человеком и Творцом; они обусловлены возведением этики и морали в ранг космических категорий. Индо-буддистский мир, несмотря на обилие эмпирических достижений и методологии, основанной на эксперименте, поражен философским максимализмом — перед ним в качестве последнего предела стоит Абсолют, а под ногами кармическое колесо и череда обязательных перерождений. Наконец, даосы опираются на гармонию начал — устойчивое движение потоков вдохновляет их на мудрую созерцательность, высшее понимание Пути вещей. Их Трансформация — в обретении гармонии; они осторожны и не видят смысла рисковать.

Каждый из этих путей приводит к своему типу безупречности. Каждый из них дает шанс искателю стать «свидетелем нагуаля» — Славы Божьей, Брахмана, Пустоты, Дао. Они полагают это высшей целью и окончательной реализацией. И только толтекам этого мало. Воины желают продолжать странствие — вот почему характер дон-хуановской безупречности отличается от всего иного. Они должны пребывать на границе между Хаосом и Порядком, тоналей и нагуалем. Они всегда на пороге Непостижимого и испытывают его разрушительное давление, зная, что их задача — никогда не поддаться Ему. Всегда видеть бездну прямо перед собой, но не упасть в нее — эта ситуация требует совсем особого искусства равновесия.