Алексей Ксендзюк: Пороги сновидения

Пространственная идея (здесь «непосредственная близость») является тональным отражением некоторых элементов перцептивной сборки, которые охватывают пересекающиеся зоны и активизируют этим поля двух тел (физического и сновидческого) с равной интенсивностью. На самом деле никакого расстояния здесь не существует, как и привычного нам пространства.

Ассоциации тоналя, касающиеся формы тела, имеют свой источник в бессознательных и довольно древних идеях. Открытие второго тела напрямую связано с концепцией метаморфозы, превращения. Так что не удивляйтесь, если в этом состоянии обнаружите у своего сновидческого тела крылья, хвост или клюв. Это еще далеко не оборотничество, а лишь реанимация первобытных мифологем.

Органические повреждения мозговой ткани (биофизического субстрата) сами по себе не смещают точку сборки. Я имею в виду иной механизм: нарушения нейронных связей, их реорганизация ведет к изменению условий, в которых осуществляется привычная сборка перцептивных сигналов. Иными словами, мы наблюдаем некоторую разновидность перцептивного и когнитивного диссонанса. Психоактивные вещества вызывают такие диссонансы, влияя на распределение перцептивно-энергетических полей в нейронном поле через химическое давление на него. Психотехники добиваются того же, используя энергетический потенциал произвольного внимания. Травмированный, поврежденный мозг производит разнообразные диссонансы за счет изменений в клеточной организации и вынужденной перестройки синаптических связей. Во всех случаях это лишь предпосылки. Когда сила диссонанса настолько велика, что тональные механизмы не могут ее компенсировать или адаптировать, сдвиг точки сборки становится неизбежной реакцией.

Термин достаточно условный. С ним можно согласиться лишь в том случае, если считать сенсорной перцепцией только те сигналы, которые поступают через специализированные каналы (так называемые «органы чувств»), что не вполне корректно. Ведь любая перцепция по определению — сенсорная, какой же ей еще быть?

О. Г. Бахтияров, поясняя, что такое «рефлексия» в данной модели, в частности, пишет: «Наблюдать за вниманием можно, лишь опираясь на механизм, отличный от самого внимания. Этот механизм мы и будем называть рефлексией… Рефлексия есть наблюдение, не деформирующее объект наблюдения. Рефлексия — это то, что наблюдает «поведение» внимания». И дальше: «…опираясь на нее [рефлексию. — А. К], можно увидеть, отметить и зафиксировать, как внимание искажает свой объект, как работают в поле восприятия перцептивные силы, как формируется и разрушается гештальт… Процесс формирования рефлексивной инстанции технически прост, но весьма «энергоемок». Первый шаг — разделение фокуса взора и локуса внимания». — О. Г. Бахтияров. Деконцен-трация,с.50–51.К.,2002.

В. И. Эванс-Венц. Тибетская йога и тайные доктрины.

Должен признаться, что изначально называл эти перцептивно-энергетические всплески «УЖАСОМ сталкера». Во-первых, выход за границы «человеческого мира» не может не сопровождаться ужасом (этот «ужас» подобен особому трепету, который при наличии самосознания испытывал бы младенец, покинув материнское чрево, — ведь перед ним новый и совершенно чужой мир, где младенческие чувства натыкаются на невыносимый холод взрослого разума, и только материнское тепло кажется ребенку «спасительным убежищем»). Во-вторых, образ мистического иудаизма («князья Величия, Страха и Трепета») показался мне впечатляющей и яркой аналогией.

И все же — называть это высокое прозрение «ужасом» неверно. Лингвисты знают, в какой степени называющее слово может искажать суть называемого явления. Полагаю, что система, в которой описание мира есть важнейший элемент, препятствующий ее конечной цели — Трансформации Человека, должна сторониться любых неоправданно эмоциональных терминов. По-моему, следует избегать тех «способов говорить», которые умножают искажения, которыми и без того переполнен человеческий тональ.

Взято из www. fund-intent. Там же приведена краткая справка об авторах: Спивак Леонид Иванович, профессор, доктор медицинских наук, лауреат государственной премии СССР, ведущий научный сотрудник Института мозга РАН, С.-Петербург; Спивак Дмитрий Леонидович, старший научный сотрудник группы нейрофизиологии мышления и сознания Института мозга РАН, С.-Петербург.