Алексей Ксендзюк - Видение Нагуаля

Но в нагуализме есть нечто уникальное — то методологическое ядро, которое несет в себе предпосылки для превращения его из "оккультной науки" в науку управления восприятием и развития его. И это ядро выражено достаточно явно. Суть нагуализма, «очищенная» от заманчивых и впечатляющих декораций дон-хуановской традиции, по природе своей не является оккультизмом. В ней нет ничего «тайного», в ней нет «избранных», и уж тем более нет "Высших Сил". В ней нет «экзотерического» и «эзотерического», нет обрядов посвящения — толтекская дисциплина обращена ко всем и не стремится создавать закрытые общества или ордена. В этом смысле нагуализм не более «оккультная» наука, чем аутотренинг Шульца или аналитическая психология Юнга. Она революционна, если ведет к новым способам познания, новым возможностям действия и к трансформации человеческого существа. Атавистические предрассудки оккультного толка могут безболезненно покинуть данную дисциплину, и она не понесет от этого никакого ущерба. Она не станет бессмысленной. Попробуйте проделать то же самое с теософией, антропософией, агни-йогой или сайентологией. Без «потусторонней» опоры они станут пустыми разглагольствованиями и набором психотехник, которые можно с большими поправками использовать в традиционной психотерапии (причем большая часть психотехник потеряет свою эффективность, ибо держатся они именно на ВЕРЕ в «потусторонние» смыслы предпринимаемых усилий).

Таким образом, можно утверждать, что нагуализм как мировоззренческий подход, методология и практика не является оккультизмом. Его пытаются превратить в оккультизм, чтобы привычно опираться на религиозные влечения массового сознания, и некоторым это удается. Таким «деятелям» неминуемо придется точно определить свою позицию, поскольку «трезвомыслие», о котором столько говорил дон Хуан, с «оккультизмом» (и тем более с религией) несовместимо.

В связи с этим нельзя не заметить: даже среди "последователей Кастанеды" не так уж много людей четко сознает, что толтекская дисциплина — не религия, более того, она в строгом смысле слова и "мистическим учением" не является, а магию я даже упоминать не хочу. В этой дисциплине, как я уже сказал, есть ряд атавизмов, доставшихся от древних времен, обрывки шаманской мифологии. Если учесть поэтический характер самого Кастанеды, склонного к метафорам и аллегориям, мистификациям и всякой загадочности, к аморфности в изложении материала, то легко понять затруднительность положения его сторонников, рассеянных по всему свету.

Наша задача — воспрепятствовать превращению нагуализма в миф, религию, а "новых толтеков" — в секту бесплодных фантазеров. Если же наследие Кастанеды с годами все же превратится в еще одну разновидность теософии, это будет серьезным поражением человеческого духа и разума.

Потому я настаиваю, что верно будет определить учение толтеков как особую науку произвольного управления восприятием и осознанием, а серьезные исследования в этой области могут значительно развить психофизические возможности человека и радикально расширить его способности к познанию окружающего мира.

Это не вера, это положение, которое надо доказывать и изучать. Даже если "Дар Орла" ("третье внимание", "огонь изнутри") окажется только фантазией и мечтой, на этом пути, вполне возможно, откроется столько неизведанного, что все предыдущие открытия человека покажутся пустяками. Надо попробовать. Это шанс, который нельзя упустить.

Как я уже сказал, нагуализм гораздо ближе к науке, чем к религии. Его основа — не догма, а практические рекомендации, которые отвергаются, если более не соответствуют изменившимся обстоятельствам или не дают желаемого и проверяемого на практике результата. Вспомните, сколько раз дон Хуан повторял по поводу каждого своего объяснения — "это только способ говорить" (way of talking). Здесь с течением времени меняются слова, понятия, представления о целесообразности и эффективности. Любое утверждение верно лишь на данный момент и в данных обстоятельствах.

Дон Хуан сам хохочет над толтекским мифом об Орле, поскольку понимает, что он не так уж важен для современного сознания. Он может заявить, что Орла не существует, — и не перестанет при этом быть толтеком.

Может ли христианин, например, хотя бы подвергнуть сомнению тот факт, что Иисус Христос является сыном Бога живаго, и при этом остаться христианином? А ведь есть еще ряд куда менее важных утверждений, в которых он, согласно доктрине данной религии, тоже никогда не позволит себе усомниться. Думаю, выйдет довольно длинный список.