Жан Бодрийяр - Пароли. От фрагмента к фрагменту

Или адекватности, то есть ориентироваться на весь набор типов отношения мышления к объекту, предполагаемый традиционной метафизикой…

Или же оно обязано само быть событием — событием, участвующим в низвержении существующего мирового порядка? Я отдаю предпочтение мысли, которая играет по тем же правилам, что и мир (так как если бы она вела другую игру, она не имела бы успеха), но которая предельно ускоряет происходящие в нем процессы и тем самым в буквальном смысле слова бросает его вниз [ précipite ], устремляет вселенную к ее концу. Мысль есть элемент такого рода ускоряющегося низвержения [ précipitation ], иначе она не является событием. Она в этом плане пребывает в рамках фатальной стратегии, в границах динамики порядка или беспорядка вещей, динамики, избегающей какой бы то ни было диалектики. То, что, на мой взгляд, составляет существо данной мысли, — это ее способность максимально обострять чувствительность дошедшего до предела современного мира к ситуации завершения его эволюции. Речь, следовательно, идет о мышлении, которое выступает элементом пароксизма вселенной, находящейся накануне своего еще не наступившего, но стремительно приближающегося конца. Функционируя в условиях превращающейся в вирусную физики, это мышление, по-видимому, имеет тенденцию становиться физическим, и тем не менее, поскольку ему суждено способствовать переходу физического на второй уровень — обеспечивая таким образом расцвет «объективности», которая является объективностью уже только по названию, — оно по-прежнему в определенном смысле метафизично. Однако данная метафизичность предполагает, что между субъектом и объектом складываются отношения уже не столько рефлексии одного над другим, сколько взаимного проникновения (но не смешения) в режиме некой цепной реакции…

Итак, с дорогим сердцу Альтюссера [134] Альтюссер (Althusser) Луи (1918–1990) — французский философ марксистской ориентации; понятие эпистемологического разрыва использовал — вслед за Башляром — для обозначения границ между различными историческими типами научной рациональности, а также между научным и вненаучным видами познавательной деятельности. эпистемологическим разрывом, которым характеризуется славный период своего рода собственно французской эпистемологии, покончено…

Судя по всему, да. Пока мы сталкивались с началом объективной реальности, с объективно реальным, критическая мысль имела право на существование. Но если верно, что сегодня нас окружает реальность интегральная, предельная, более реальная, чем само реальное, если верно, что перед нами некое завершение реальности, погружающейся в виртуальность, в царство имманентной виртуальному операциональности, нам необходимо мышление другого типа. Придерживаться установок этого мышления очень сложно, ибо ему должна быть свойственна постоянно нарастающая радикальность: оно обязано с каждым разом все решительнее ставить под вопрос сам порядок причин и следствий в мире. Ускоряя движение вещей к их концу, оно концентрирует внимание главным образом на результате (тогда как критическая мысль ориентирована на порождающую причину, она все время озабочена ее поиском). Такого рода согласующееся с интегральной реальностью радикальное мышление явно должно принимать сторону следствий, то, есть пароксизма, феномена предельности, о котором мы говорили.

Однако в том, каким образом оно может существовать, для меня, признаюсь, много неясного: ему, безусловно, необходимо так или иначе выражаться в языке, но способен ли наш язык на соответствующие гимнастические и даже акробатические упражнения? И все же этот призыв к радикальному мышлению учитывает важнейшие особенности новой вселенной — ее алеаторность, цифровой характер, виртуальность, а также ее хаотичность, предполагающую гиперчувствительность происходящих в мире процессов к начальным условиям их развертывания…

Особая восприимчивость к начальным условиям систем со знаменитыми «странными аттракторами» [135] Аттрактор (от лат. attractio — притяжение) — понятие теории хаоса и самоорганизации для обозначения состояния, к которому тяготеет система. Геометрический образ этого состояния задается в так называемом фазовом пространстве. «Странные аттракторы» свойственны особому классу принципиально хаотизированных, нестабильных комплексов. Подчеркивая специфику странного аттрактора, Е. Н. Князева и С. П. Курдюмов отмечают, что его фазовый портрет — «не точка и не предельный цикл, как это имело место для устойчивых, равновесных систем, а некоторая область, по которой происходят случайные блуждания» ( Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным // Вопр. философии. 1992. № 12. С. 14). теории Хаоса… Феномен этой восприимчивости обычно иллюстрируют, используя метафору «эффекта бабочки ». [136] «Эффект бабочки» — метафора, хорошо иллюстрирующая то обстоятельство, что в ситуации с хаотизированными системами малые причины могут приводить к грандиозным последствиям; генеалогически эта метафора восходит к рассказу Рея Брэдбери «И грянул гром», в котором из-за бабочки, случайно раздавленной в мезозое путешественником во времени, кардинально меняется картина настоящего. А почему бы и нет? Надо только не забывать того, о чем говорил метеоролог Эдвард Лоренц [137] Лоренц (Lorenz) Эдвард (р. 1917) — американский метеоролог и математик; именно с его исследования по проблеме циркуляции атмосферы, опубликованного в 1963 году, началось изучение систем со странными аттракторами. : «Если взмах крыльев бабочки может вызвать торнадо, то он точно так же способен и предотвратить этот ураган».