Фрэнсис Фукуяма - Наше постчеловеческое будущее - Последствия биотехнологической революции

Существуют многочисленные вопросы политического характера, возникающие в связи с наступлением биотехнологии — вызванные, например, завершением проекта «Геном человека», — которые надо решать быстро. Среди них — вопрос о генетической дискриминации и о тайне генетической информации. Данная книга не концентрируется на них — отчасти потому, что ими уже достаточно широко занимаются другие, отчасти потому, что самые трудные задачи, поднимаемые биотехнологией, — это не те, что сейчас уже показались на горизонте, а те, что могут возникнуть лет через десять или тридцать. Однако важно осознать, что эти задачи будут не только этическими, но и политическими, поскольку именно политические решения, которые мы будем принимать в ближайшие годы относительно этой технологии, и определят, избежим ли мы постчеловеческого будущего и той моральной пропасти, которую подобное будущее перед нами откроет.

Каковы же перспективы того, что биотехнологическая революция будет иметь политические последствия, а не просто повлияет на жизнь конкретных родителей и детей? Какие новые возможности возникнут для модификации или контроля человеческого поведения на макроуровне; в частности, насколько вероятно, что в один прекрасный день мы получим возможность сознательно изменять природу человека?

Некоторые активисты проекта «Геном человека», в частности президент «Изучения генома человека» Уильям Хейзелтайн (William Haseltine) , делают далеко идущие заявления о грядущих достижениях современной молекулярной биологии, утверждая, что «насколько мы понимаем восстановительные процессы тела на генетическом уровне… можно будет добиться поддержания нормальных функций тела практически бесконечное время» [13] . Но большинство работающих в этой области ученых видят куда более скромные перспективы своей сегодняшней деятельности и завтрашних достижений. Многие говорят, что они просто ищут средства от определенных связанных с генетикой болезней, таких как рак молочной железы или муковисцидоз, что существуют серьезнейшие препятствия к клонированию и генетическому усовершенствованию человека и что модификация природы человека — материал для научной фантастики, а не технологическая возможность.

Трудность и рискованность предсказаний развития технологии вошла в поговорку, особенно когда речь идет о событиях, до которых может оставаться еще лет пятьдесят. Тем не менее важно набросать какие-то сценарии возможного будущего, допускающие разные исходы, из которых одни очень вероятны и даже уже прорисовываются сегодня, а другие могут вообще никогда не реализоваться. Как мы увидим, современная биотехнология уже порождает эффекты, которые скажутся на мировой политике в ближайшие два-три десятилетия, даже если генная инженерия до того не сумеет изготовить ни одного младенца на заказ.

Говоря о биотехнологической революции, важно помнить, что речь идет о понятии существенно более широком, чем генная инженерия. То, что мы сегодня переживаем, — это не просто технологическая революция в расшифровке ДНК и манипулировании ее структурой, но революция в биологии, лежащая в основе такой способности. Подобная научная революция приводит к открытиям и прорывам во многих смежных областях, помимо молекулярной биологии, в том числе в когнитивной неврологии, популяционной генетике, эволюционной биологии и нейрофармакологии. И научное наступление во всех этих областях имеет потенциальные политические последствия, потому что оно расширяет наши знания о мозге, источнике человеческого поведения, а следовательно — и возможности управлять им.

Как мы увидим, может оказаться, что мир в ближайшие десятилетия будет выглядеть совсем по-иному, даже если не прибегать к широкомасштабным допущениям о возможностях генной инженерии. Сегодня мы стоим — и в ближайшем будущем будем стоять — перед этическим выбором, касающимся тайны генетической информации, правильного использования медицинских препаратов, исследований на человеческих эмбрионах и клонирования человека. Однако вскоре нам придется иметь дело с вопросами о селекции эмбрионов и о степени, до которой все медицинские технологии можно использовать для усовершенствования человека, а не для чисто лечебных целей.

Первый путь в будущее связан совсем не с технологией, но всего лишь с накоплением знаний о генетике и поведении. Многие из предвидимых выгод от проекта «Геном человека» связаны не с возможностью генной инженерии, а с геномикой — то есть с пониманием функций генов. Например, геномика позволит создавать лекарства для конкретных индивидуумов на заказ с целью снижения нежелательных побочных эффектов; она даст селекционерам растений куда более точные знания при проектировании новых видов [14] .