Томас Лиготти - Заговор против человеческой расы - Замысел ужаса

В рассказах и песнях мы можем развлечься тем худшим, что только способны представить, заменяя реальную боль болью фантастической и безопасной для нашего вида. Мы способны балансировать на границе подлинного сверхъестественного ужаса, рискуя навлечь несчастия на собственное обиталище. Мы морщимся и содрогаемся от близости ужаса, но этот ужас не заставит нас рыдать от отчаяния. Вампиры символизируют наш страх перед жизнью и смертью, но ни один из нас сам не обратится в этот символ. Зомби олицетворяют наше отвращение перед плотью и ее ненасытностью, но ни один из нас не умер еще от этого отвращения. При помощи сверхъестественного ужаса мы может подергать себя за ниточки судьбы и не упасть — естественнорожденные марионетки, чьи губы выкрашены собственной кровью.

В рамках сугубо здравого смысла и личных способностей мы можем делать все что угодно в этом мире … за одним исключением: мы не можем выбирать наш выбор. Чтобы получить подобную возможность, нам нужно научиться создавать самих себя, способных выбирать то, что мы выбираем, в противоположность созданиям, которые просто делают выбор. Например, мы хотим стать культуристами и делаем такой выбор. Но если мы не хотим стать культуристами, мы не можем сделать себя такими, кто хотел бы стать культуристами. Для этого нам понадобится иметь внутри себя еще одно Я, которое смогло бы захотеть стать культуристом. А внутри этого дополнительного Я нам все равно нужно было бы иметь еще одно Я, которое выбирало бы выбирать хотеть стать культуристом. Подобная бесконечная последовательность выборов приводит нас к парадоксу нескончаемого количества «я», за пределом которого существует окончательное Я самоопределения всех вариантов. Этот пример, представленный в одном из предельных своих изложений, является выводом философского учения, носящего название детерминизм. Английский философ Galen Strawson, так же являющийся детерминистом, считает подобную точку зрения пессимистической («Удаче достается все», «Luck Swallows Everything», Times Literary Supplement , June 28, 1998.) И это действительно чистой воды пессимизм, поскольку обращает образ человека в образ марионетки. А взгляд на человека как марионетку является одной из отличительных черт пессимизма.

Наиболее решительные противники пессимистической формы детерминизма именуются либертарианскими индетерминистами.

Индетерминисты полагают, что свобода воли существует, а люди являются индивидуальностями, способными выбирать свое желание выбирать именно этот выбор, а не какой-то другой. Иначе говоря, мы уже являемся теми, невозможность стать которыми приводила в отчаяние Микельштедтера: мы индивидуумы, полностью управляющие собой, а вовсе не продукты неопределенной последовательности событий и условий, следствием которых является возможность не множества, а лишь одного единственного выбора, в виду того что неконтролируемые причины уже определили то, кем мы являемся и что за выбор мы в итоге совершим.

В истории философской мысли теория детерминизма является наиболее оспариваемой. Почему же так случилось, не принимая во внимание то, что детерминизм обращает человека в марионетку? Причиной является то, что теория детерминизма ступает на неприкосновенную территорию веры в моральную ответственность. Даже средний атеист готов провести границу, за которой становятся невозможными любые разговоры о том, что мы не обладаем никакой степенью свободы и моральная ответственность это пустой звук. Будучи убежденными неверующими, атеистические индивидуумы отрицают любую возможность того, что моральные законы спускаются нам из высших и недоступных для наших органов чувств сфер; тем не менее в качестве граждан и налогоплательщиков, эти люди согласны, что нуждаются в подлунных стандартах цивилизованного существования. Однако подобное становится возможным, если только свобода воли и моральный реализм являются законами этого мира.

Конечно, известны редкие случи, когда преступление злоумышленника расценивается как результат детерминированных факторов.

В подобных случаях свободой воли и моральной ответственностью пренебрегают, а ответчик не направляется в тюрьму, а либо в ближайшую психиатрическую клинику, либо отпускается вовсе, в виду того, что данный судья или присяжные временно встают на позиции жесткого детерминизма без следов морального реализма, таким образом считая подсудимого не человеком, а марионеткой. Однако подобное происходит крайне редко. В обычных случаях детерминисты и индетерминисты придерживаются единой точки зрения в области оперативной морали. Как защитники нашей морали и те, и другие соглашаются, что моральный реализм является необходимой истиной, либо объективно реальной , как полагают индетерминисты, либо «реальной» субъективно, как считают детерминисты. Без этой истины , или «истины» мы не смогли бы продолжать жить так, как жили всегда, и полагать, что быть живым — это хорошо.