Жак Маритен - Философ в мире

Схожая двойственность и по подобным причинам обнаруживается в экономическом плане. Маркс увидел, что капиталистический порядок фактически живет согласно принципу, противоположному природе изобилия денег; он блокирует этот взгляд неточной и «монистической» теорией стоимости и прибыли.

«Коммунизм… будучи законченным натурализмом… есть подлинный финал раздора между человеком и природой, между человеком и человеком, но есть подлинный финал раздора между существованием и сущностью , между объективацией и утверждением себя, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. Он разрешает тайну истории и он знает, что ее разрешает» (Подготовительные заметки к «Святому семейству», избранные фрагменты. С. 229). Подлинная цель вражды между существованием и сущностью» — это useitas, совершенствование сущности, которая и есть сам акт существования. Когда мы используем это слово и когда мы говорим, что в перспективе марксизма движение истории и революции имеет тенденцию наделения коллективного человека и его динамизма атрибутами (и в особенности aseitas), которые религия придает Богу, то ясно, что такой стиль'говорения связывается с тем, что означают для нас идеи Маркса. Никто не удивится, что для проведения нашей философской работы мы прибегли бы к нашему собственному философскому языку, а не к языку Маркса, даже когда речь идет о критике марксизма. В силу того же закона по поводу исторического материализма мы прибегли к аристотелевскому понятию материальной причины. Но более того, именно генезис идей Маркса, отправлявшегося от идей Фейербаха, то есть от отвергаемого и перевернутого христианства, позволяет применять здесь язык христианской философии.

Я говорю перводетериинирующую, без сомнения, не относительно внутреннего содержания надстроек — Маркс, как и Фрейд, не занимался объяснением содержания искусства или религии (более или менее ортодоксальные марксисты должны были в силу неизбежной естественной склонности показаться менее сдержанными), — но относительно их существования и исторической энерши, их реальной значимости для человеческой жизни. В том, что касается религии, Маркс предполагал, впрочем, что критика Фейербаха была решительной, это очевидно в «Капитале» (см.: Morceaux choisis. Paris, Gallimard, 1934. P. 126–127). Мы цитируем по этой подборке текстов, на которую удобнее ссылаться (см. также выше — сноску 1 данной главы).

См.: Morceaux choisis. P. 67, 89–92, 117, 125–128. Начиная с 1842 г. молодой Маркс уже подчеркивал, что всякая философия до того, как она начинает воздействовать на свою эпоху, сама порождается потребностями и тенденциями этой эпохи, которые она выражает по-своему (A. Cornu. Op. cit. P. 175). Эта идея, которая, будучи понята в прямом смысле, последовательно тяготеет к открытию исторического материализма, состоящего в точности в приписывании перводетерминирующей роли диалектике экономики. Нельзя утверждать, что благодаря самому даилектическому прогрессу, который являет собою действие и противодействие, невозможно обнаружить перводе-терминацию суперструктуры инфраструктурой. Диалектический процесс интересен прежде всего противоречиями и антагонизмами, порожденными самим способом производства; и если и есть взаимодействие между инфраструктурой и суперструктурой, таковое с момента, когда вся трансцендентная реальность и трансцендентная ценность (из которой это взаимодействие могло бы обрести автономную устойчивость) устранены, обладает первопринципом экзистенциальной детерминации лишь в инфраструктуре, испытывающей обратное воздействие, и находит лишь в ней свое реальное значение для человеческой жизни. «Таким образом, мораль, религия, метафизика и другие идеологии и формы сознания, что соответствуют им, не сохраняют более видимость автономии. У них нет истории, развития, именно люди, развивая материальное производство и свою материальную торговлю, изменяют в то же время вместе с реальностью свою мысль и продукты своей мысли. Не сознание детерминирует жизнь, жизнь обусловливает сознание» (Die deutsche Ideologic). «Над различными формами собственности, над ус-^овиями социального существования возвышается вся суперструктура впечатлений, иллюзий, способов мысли, различных и специфически оформленных способов жизни. Весь класс создает и формирует их, отправляясь от своих материальных условий и соответствующих социальных отношений. Изолированный индивид, которому они передаются традицией и образованием, может вообразить, что они есть определяющая причина и отправная точка его действия» (Der Achtzehnte Brumaire des Louis Bonaparte. Morceaux choisis. P. 90–91). «Коммунистический манифест» в общем придерживается той же доктрины (Р. 92–94. Ed Molitor, Paris, Costes, 1934).