Деррида Жак - О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только

Таким образом, Д Должен ли он расшифровать то, что имел в виду дешифровщик, и откуда и почему он расшифровал, ввиду чего, во имя кого и чего. Инициал — одно и то же Д, для министра и для Дюпэна — является фак-симиле внешне, но преисполненным собственного значения внутри .

Но каково это собственное значение внутри? Это подпись? Это «последнее слово» вдвойне братоубийственной войны?

Еще одна цитата, в которой подписант отказывается от задуманного ранее: «.. я написал в самой середине чистого листа эти слова:

……………….. Замысел столь зловещий ,

Коль не достоин Атрея, достоин Тиеста .

Игра кавычек Во французском переводе нет кавычек, текст Кребийона набран петитом. Фраза, которая следует за этим («вы найдете это в Ат-рее Кребийона») (They are to be found in Crébil-lion's Atrée) может с таким же успехом быть приписана автору Украденного Письма , рассказчику, автору возвращенного письма (Дюпэну). Но американское издание [98] , которым я располагаю, не оставляет нам этого сомнения:

«…л написал в самой середине чистого листа слова —

«"Не is well acquainted with my MS, and I just copied into the middle of the blank sheet the words —

Замысел столь зловещий, Коль не достоин Атрея, достоин Тиеста .

Вы найдете их в Атрее Кребийона».

They are to be found in Crébillion's Atrée"».

Таким образом, становится ясно, что эта последняя фраза принадлежит Дюпэну, Дюпэну, заявляющему министру: я, нижеподписавшийся Дюпэн, ставлю вас в известность о судьбе письма, о том, что в нем говорится, о том, ввиду чего я изымаю у вас его, чтобы вернуть его той, кому оно адресовано, и почему я заменяю его вот этим, на добрую память.

Но это последнее слово, вкупе со всеми невидимыми кавычками, которые окаймляют всю новеллу, Дюпэн вынужден забрать его в кавычки и мотивировать свою подпись: вот, дескать, что я ему написал и как расписался под этим. Что такое подпись в кавычках? И потом, внутри этих кавычек, сама подпись является цитатой в кавычках. Это опять выдержка из литературы.

В двух случаях из трех автор Семинара пытался переделать замысел в рок, быть может, таким образом возвращая некий смысл в себе своему назначению; несомненно, умышленно, поскольку в любом случае, ничто не позволяет хоть в какой-то мере заключить об отсутствии такого замысла. (Этот заключительный штрих сам собою просится в авторство аббату Д Копитерсу де Жибсону. От кого истинное положение — изготовление подделки в целях изъятия письма, замены его другим, ради попутного свершения его судьбы — не ускользнуло.)

«Как бы то ни было, министр, когда он вознамерится пустить его в ход, то на глаза ему попадутся такие слова, начертанные рукой Дюпэна:

… Замысел столь зловещий ,

Коль не достоин Атрея, достоин Тиеста ,—

которые, как утверждает Дюпэн, происходят из Атрея Кребийона» (стр. 14). Затем, по прошествии некоторого времени: «Общее место цитаты подходит оракулу, у которого лицо при этом превращается в гримасу и который также позаимствован из этой трагедии:

Рок столь зловещий ,

Коль не достоин Атрея, достоин Тиеста »( стр.40 ).

наконец ( Итоги , стр. 8): «…и я добавляю (стр. 52), что песню, которую этот Лекок [99]хотел бы сделать своим пробуждением (рок столь зловещий…), у него не было ни одного шанса услышать».

Первая публикация в «Конфронтасьон», 1,1978; со следующим предисловием редакции:

«21 ноября 1977 года была организована встреча «Лицом к лицу» с Жаком Деррида, посвященная Glas (Galilée, 1974) и другим текстам, находящимся в тематической связи с теорией, движением или психоаналитическим институтом, а именно Freud et la scène de Vécriture (in L'Ecriture et la différence ,1961), Le Facteur de la vérité ( inPoétique 21 ,1975), Fors (in Le Verbier de l'homme aux loups ,de Nicolas Abraham и Maria Torok, 1976), Eperons (1972–1978). В ответ на первые вопросы Рене Мажора Жак Деррида выдвинул несколько вступительных предложений. Мы приводим их здесь в том же порядке. И только "заглавие является исключением из этого правила».

рене мажор. — Жак Деррида, прежде всего мне хотелось бы, выразить вам то глубоко удручающее впечатление, которое я испытал при чтении Glas (Похоронный звон). Прибегая к образу, который мне навевает слово, близкое к glas , но оно женского рода glene [100] , и в своем двойном значении, я сказал бы, что вы принуждаете Знание и Тело (ваше и мое) выдержать такое обращение, которое заставляет их уйти в себя, запутаться и перехлестнуться друг с другом как в некой впадине, где они перемалываются, дробятся, расчленяются. Однажды угодив в сети «замысла столь зловещего», приходится барахтаться в них, не питая надежд когда-либо выбраться оттуда невредимым.