Эвальд Ильенков - Выдающееся достижение советской науки

Фантазировать — не всегда вредно; мой друг, великий учитель пролетариата Владимир Ленин, защищал право фантазии на жизнь и работу. И вот, фантазируя, я разрешаю себе думать, что, может быть, гносеология — теория познания мира — со временем будет такой же наукой, как все другие науки, основанные на эксперименте…» [2] Там же, с. 272–273.

Позволю и я себе капельку фантазии. Можно себе представить, какие слова мы услышали бы от Алексея Максимыча, окажись он сегодня среди нас, в этом зале. Лично я вынужден тут свою фантазию придерживать. Полагаю, однако, что и всем нам придется думать еще очень много, прежде чем мы сможем «встать на один уровень с фактами», прежде чем сможем «найти слова», эта факты адекватно описывающие…

Конечно же — и это представляется мне аксиоматически бесспорным после того, что мы сегодня видели и слышали, — работа Соколянского — Мещерякова чрезвычайно расширяет горизонты наших представлений не только и даже не столько о возможностях развития слепо-глухонемых, сколько о том интеллектуальном и нравственном потенциале, который таится в каждом так называемом «нормальном» человеке. В этом ее колоссальное нравственно-педагогическое значение для всех нас, для нашей педагогики, для нашей школы, для всей сферы воспитания и обучения.

При этом не надо забывать, что слепо-глухота — это трагедия, а не занимательное цирковое представление. Но это оптимистическая трагедия, воспитывающая людей всегда основательнее, потрясая их души и заставляя их задумываться всерьез над собою, над своей собственной жизнью, над своим отношением к этой жизни.

Думаю, что столь же колоссально значение рассматриваемых нами сегодня фактов и для теории, в частности, для логики, для теории познания мира человеком, для диалектики в ее ленинском понимании. Лично мне посчастливилось больше десяти лет близко наблюдать работу А.И. Мещерякова и его чудесных воспитанников и по мере сил помогать им, и для меня несомненно, что это сотрудничество дало мне, как философу, бесконечно больше, чем сотни философских сочинений. Да, здесь как на ладони раскрываются тайны таких процессов, как формирование мышления, понятия, силы суждения, их природа прорисовывается тут в акте их рождения. Трудно отделаться от мысли, что достаточно тщательное научное описание фактов в их сцеплении и последовательности уже само по себе дало нечто вроде материалистического варианта гегелевской феноменологии духа… И меня нисколько но удивляет тот кажущийся несколько неожиданным факт, что наши слепо-глухие товарищи легко осваивают как раз общетеоретические понятия, общепсихологические, общесоциологические и философские категории.

Это просто лишний раз подтверждает ту истину, что подобные понятия образуются не как абстракции от различных частных сфер научного познания, но как активные формы работы ума, которые достаточно сформировать в одном-единственном «частном» случае. И если человек научился разумно вести себя в одном случае, в одной сфере жизни и познания, то ему не требуется исследовать еще десятки «примеров», чтобы обнаружить в своем мышлении весь спектр определений чистого (в настоящем, в хорошем, а не в кантианском смысле слова) Разума. С понятиями социальной психологии произошло, видимо, то же самое. Секрет в том, что наши чудесные ребята с детских лет были вовлечены А.И. Мещеряковым в активную общественную жизнь и притом в таком сложном ее ракурсе, как борьба за создание комплекса для слепо-глухонемых. Это и сделало для них прозрачной сферу социальной психологии, то есть психики тех категорий людей, с которыми они сталкивались…

Я глубоко надеюсь, что нынешний Ученый совет сыграет важную роль в общественной и научной оценке того великого гуманистического, нравственного и научного значения, которое содержат в себе материалы многолетней героической работы Соколянского — Мещерякова, работы подвижников-педагогов Загорского интерната и работы наших чудесных ребят-студентов. Мне кажется, что наука может получить от них гораздо больше, нежели она сама пока способна им дать, — обмен тут явно неэквивалентный. Поэтому наш долг — сделать все возможное, чтобы создать необходимые условия для дальнейшей их жизни и работы. Надо решительно развеять те обывательские предрассудки, которые сложились вокруг проблемы слепо-глухонемоты и так сильно мешали при жизни Соколянскому и Мещерякову, — и прежде всего тот взгляд, согласно которому слепо-глухонемота — это всего-навсего редкий (по счастью) дефектологический казус, объект жалости и презрения, и только. Взгляд, по поводу коего Горький написал Ольге Скороходовой следующие гневные и прекрасные слова: