Сергей Хоружий - Философия Кьеркегора как антропология размыкания

Итак, родился мыслитель Кьеркегор в 1813 году, 5 мая. Затем в 1830 году, лет семнадцати, стало быть, он поступил на теологический факультет Копенгагенского университета и добрых лет десять вел там беспечную жизнь вечного студента, больше занятого «культурными развлечениями», чем лекциями и экзаменами. В его собственных категориях, это было то, чему он сам дал позднее название «эстетической стадии жизненного пути». Конец этой стадии — рубежная веха в его жизни, которую создали важные биографические события. События двоякого рода: связанные, во-первых, с личностью его отца, а во-вторых, с его собственной романтической жизнью, с личностью знаменитейшей в истории философии Регины Ольсен, затем Регины Шлегель, его невесты. Как помнится, в 1838 году, стало быть, в двадцать пять — двадцать шесть лет, ему становятся известны какие-то события в жизни его отца, носившие характер некоторого тяжкого грехопадения. Здесь мне пора напомнить, что Кьеркегор получил обычное в его среде лютеранское воспитание. В лютеранстве же, как известно, необычайно акцентированы мотивы греховности и вины человека, так что воспитание философа изначально закладывало базу для усиленного развития этих мотивов. А затем на эту подготовленную почву падали очень значимые для Кьеркегора события.

Во-первых, когда он узнал о каких-то тяжких грехах отца (с которым был очень близок), — события, происшедшие с отцом, были восприняты философом как события, прямо принадлежащие к его собственной истории, его собственному существованию, причем не только на интеллектуальном уровне, а и на уровне, как мы после Кьеркегора говорим, экзистенциальном. Вследствие этих событий, этих тяжких грехов, Кьеркегор решил, что весь их род проклят, и в частности лично он не переживет тридцати четырех лет. Это очень окрашивало следующий период его жизни. Внутренний мир его был проникнут атмосферой виновности и обреченности, сугубо религиозной, обусловленной грехом и переживавшейся гипертрофированно даже для лютеранского сознания. Грех не был совершен лично и персонально им, однако его сознанием как-то органично, едва ли не автоматически принималось, что совершенный отцом грех переходит на него. Парадигма или мифологема первородного греха в его сознании приняла предельно полновесную форму: все равно, отец ли совершил это, или я сам, — судьба одна, полнейшее экзистенциальное единство. Затем к этому добавилась знаменитейшая в мировой философии история с невестой: 10 сентября 1840 года между философом и Региной Ольсен была заключена помолвка, а 11 октября 1841 года по инициативе жениха между ними произошел разрыв. В течение многих последующих лет, особенности этого события претворялись в особенности кьеркегоровской философии. Здесь, действительно, материя жизни становится материей мысли прямейшим образом, но, к сожалению, описывать эти корреляции у нас нет никакой возможности.

Существенно, что все дальнейшее было процессом сугубо внутренним. Кьеркегор отлично понимал, что вся внешняя сторона происшедшего совершенно незначительна по понятиям общества, по меркам обыкновенной жизни обыкновенных людей. Но уже тогда он твердо понимал также то, что позднее в одной из книг выразил чеканным девизом: «Внутренняя история — единственная подлинная история». Жизнь ушла внутрь, она стала исполнением какого-то внутреннего задания. Но какого задания? Событие разрыва — то, что по его инициативе, больше того, с его великими усилиями, против воли Регины, которую он любил преданно и чувства к которой сохранял до конца дней своих, их союз был разорван, — в его сознании прямым своим содержанием, метафизическим и религиозным, имело грехопадение. Это было некоторое событие Падения , начиная с которого существование принимает характер и природу существования падшего человека. Тем самым, образуется прямое соответствие собственной индивидуальной истории с историей библейской, историей падшего человечества. Задание истории в христианском понимании состоит в том, чтобы преодолеть Падение. Падение было совершено Адамом, и к этому Первособытию Кьеркегор тоже будет многажды возвращаться в своем философствовании. Далее же, через событие Искупления, через весь исторический процесс, заданием истории является вновь воссоединиться с подлинным бытием .

Но все же в непосредственном своем содержании, падение, свершившееся в судьбе философа, было всего лишь разрывом помолвки. Поэтому первым теоретическим заданием, первым вызовом мысли Кьеркегора было доказать самому себе, что в этом сугубо личном, индивидуальном падении был, тем не менее, заключен во всей своей полноте исходный библейский смысл. С этим заданием он справился отлично и быстро. Как мы помним, его падение — событие разрыва, после которого он, как пишет в дневнике, «провел ночь, рыдая в постели», — произошло 11 октября 1841 года. А 17 мая 1843 года, приблизительно через полтора года, в дневнике следует очень важная запись, освещающая многие существенные черты жизни и мысли Кьеркегора. У нас нет времени разбирать ее содержание, и я процитирую лишь краткую фразу, которая приводится всеми, пишущими о Кьеркегоре. 17 мая им записано, в частности: «Если бы у меня была вера, я бы остался с Региной». Эта формула, действительно, задает религиозный ключ к жизненной ситуации и жизненной проблеме. Ключ определяет, в чем жизненное задание: оно в том, чтобы найти и проторить путь к вере. Почти сразу же появляется и другая эквивалентная формула задания: проторить путь к вере — в философском дискурсе, это то же самое что сделать себя открытым . Эквивалентность должна быть понятна нам: ибо вера означает актуальную встречу, актуальный контакт с Божественной реальностью и, стало быть, она также означает достижение открытости себя Богу, иному горизонту бытия, — достижение онтологической открытости.