Александр Пятигорский - Мышление и наблюдение

Разумеется, рассуждая о мышлении как объекте моего мышления, очень трудно избежать физикализма, если можно так выразиться. Однако, если исходить из «не-природности» мышления — в том, хотя бы смысле, в каком пусть сколь угодно условно, мы говорим о «природности» человеческого мышления в психологии и философской антропологии — нам придется начать думать каким-то иным образом. Здесь объективная редукция — один из этих иных образов. При том разумеется, что мышление как объект моего мышления само есть предположение. Или, скажем так: если представить его себе как феномен, факт, действие, событие и так далее, то мы должны будем считать это событие случайным. Случайным в том смысле, что мы не можем объяснить почему оно случилось в рамках избранной нами или общепринятой системы понятий, но одновременно случайным и в том смысле, что это событие имеет определенную вероятность. Последнее — в отличие от повседневного, обычного смысла слова «случайный» — само по себе еще не значит, что вероятность этого события очень мала. Здесь я хочу категорически оговорить, что часто мною употребляемое слово «случай» скорее соответствует по смыслу «событию», нежели тому, что было сказано о «случайном». Мышление с его «где?» и рефлексия с ее «когда?» получают свое разрешение (solution, resolution) в том, что мы называем сферой объективной редукции, то есть в моем мышлении о мышлении как объекте. В сфере объективной редукции рефлексия (как мышление мышления о самом себе) и противостоящее рефлексии мышление об объекте (объектное мышление) уже не будут двумя различными случаями мышления.

Вместе с тем можно, конечно, предположить — но в порядке именно философского, а никак не психологического предположения, — что вообще нет мышления иного, чем мыслимое как объект моего мышления. Хотя и несколько солипсистское по своей форме, это предположение философски является «насквозь» эмпирицистским (empyricist through and through), ибо «мышление как объект моего мышления» никак не имплицирует, что «не существует объектов вне моего мышления о них», но достаточно четко имплицирует, что «нет моего мышления вне моего мышления о нем». [Однако идти отсюда к предположению, что событие мышления менее вероятно, чем событие «мышления как объекта моего мышления», было бы, на мой взгляд чрезмерно опрометчиво.] Ведь «мое» здесь указывает на место данного мышления, на место «эксперимента», так сказать. Тогда рефлексия, — то есть «мышление мышления о самом себе, то есть «мышление как объект себя самого» — оказывается случаем мышления, редуцируемым к не-случаю мышления как объекта моего мышления. Все это, разумеется — попытка развития идеи о мышлении как «где?», а не «что?», иначе говоря, идеи «местности» (locality) мышления.

Однако введение нами понятия объективной редукции ставит под вопрос не только «мое» как место данного мышления, но и «местность» мышления вообще. Так мы начинаем помышлять о «не-местности» (non-locality) мышления. Вернемся к понятию и слову «случай». В нашем мышлении о мышлении мы интуитивно (интуиция здесь — тоже мышление) исходим из молчаливо принимаемого (tacitly admitted) эмпирического постулата, что все объекты (включая и мышление как один из них) есть объекты мышления, а иных объектов нет. При этом игнорируется как мыслимость (или не- мыслимость) объектов, так и возможность не-мышления. Обсервационная философия с ее универсальным модусом («объект как мышление») предоставляет нам как бы иное поле для философствования о мышлении. Теперь: ни о каком объекте невозможно сказать ни — «это объект мышления», ни — «это не объект мышления». Мышление не «метит» объекты. Отсюда — пустая абстрактность эмпирицистского подхода. Мышление как объект моего мышления — исключение, ибо оно есть объект par excellence. Когда же мы говорим о случае, то мы подразумеваем, что мышление здесь — событие, как что-то внешнее в отношении мышления, «событием» которого оно является. И сколь бы подробно он ни был описан и сколь бы глубоко мы ни углублялись в анализ случая, он все равно остается условной тенденцией описания мышления, чисто формальным указанием на то, что «там» и/или «тогда» мышление имеет, имело или может иметь место. В сфере объективной редукции случаи мышления мыслятся как полностью лишенные своих пространственных и временных характеристик, то есть, как своего рода «чистые» мышления, которые никак не локализованы в отношении друг друга, так же как и внешнего наблюдателя, который тем самым тоже утерял свою «внешность» и является безместным.