Борис Шулицкий - Мадэализм — концепция мировоззрения III тысячелетия (заметки по поводу модернизации физической теории)

Таким образом, в начале 70-х годов материалистическая диалектика пыталась изменить свою форму в соответствии с требованиями кибернетического, функционального подхода к изучению и объяснению процессов в системах организованной природы. Материализм должен бы был превратиться в действенную матрицу научного поиска. Но история свидетельствует об обратном. «Косметические» изменения формы помогли вписать в рамки ортодоксальной теории достигнутое на том этапе, но новые ступени познания природы привели к очередным трудностям. Следует заметить, что за все годы развития марксизма в советский период, по свидетельству В.В. Орлова, «в теоретическом плане советская философская мысль не выдвинула ни одной крупной идеи, которая сыграла бы революционизирующую роль в развитии ес тественных, технических или общественных наук » (96,10).

Каков же путь к универсальной матрице научного поиска? Он не в «косметических» изменениях формы и не в изменении сути, а в изменении положения, роли в рамках новой концепции, то есть в изменении структурной организации. Под изменением структурной организации и нужно понимать действительное изменение формы. С нашей точки зрения, материалистическая диалектика должна стать частью более общей, универсальной, сопряженной с актуальной действительностью на данном этапе диалектики мадэализма , то есть от роли «целого» перейти к роли «частного». Философия мадэализма — это и есть сопряженная с актуальной действительностью матрица научного поиска.

В преддверии III тысячелетия в общечеловеческой культуре можно обозначить два противоположных полюса ориентации общечеловеческих ценностей, а именно, прагматичную научно-техническую и духовно-этическую ориентации, обычно ассоциируемые, соответственно, с т.н. Западной и Восточной Традициями. В настоящее время мы являемся свидетелями глубокого взаимопроникновения культур. Взаимопроникновение влечет за собой и взаимообогащение. По словам В. Гейзенберга: «Должно быть, истинно то универсальное утверждение, согласно которому за все время размышлений человека о мире события, имевшие наиболее далеко идущие последствия, часто происходили в моменты взаимодействия двух различных систем мышления . Последние могли принадлежать к совершенно различным эпохам, религиозным и культурным традициям и областям знания; поэтому если они действительно взаимодействовали, то есть имели столько общего, что стало возможным их подлинное взаимодействие, от этого можно было ожидать новых и интересных событий» (4,5).

К удивительным выводам пришло современное естествознание: теории и представления современной физики «приближают нас к восприятию мира, сходному с картиной мира мистиков Востока» (4,13). «Общие законы человеческого познания, — пишет Р. Оппенгеймер, — проявившиеся и в открытиях атомной физики, не являются чем-то невиданным и абсолютно новым. Они существовали и в нашей культуре, занимая при этом гораздо более значительное и важное место в буддийской и индуистской философиях. То, что происходит сейчас, — подтверждение, продолжение и обновление древней мудрости» (4,13). По словам Н. Бора, — «мы можем найти параллель урокам теории атома в эпистемологических проблемах, с которыми уже сталкивались такие мыслители, как Лао-цзы и Будда, пытаясь осмыслить нашу роль в грандиозном спектакле бытия — роль зрителей и участников одновременно» (29,20). «Значительный вклад японских ученых в теоретическую физику, сделанный ими после Второй мировой войны, — утверждает В. Гейзенберг, — может свидетельствовать о некоем сходстве между философией Дальнего Востока и философским содержанием квантовой теории» (30,202).

Детально исследует глубинную взаимосвязь картин мира физиков и мистиков (даосов, индусов, буддистов и дзэн-буддистов) австрийский физик-теоретик и философ Ф. Капра. Он находит в современной физике подтверждение многим постулатам древних религиозных учений Востока и рассматривает их взаимосвязь и начавшееся в XX в. взаимопроникновение культур рационального Запада и мистического Востока как подтверждение древнекитайского представления о необходимости динамического равновесия между рациональным и интуитивно-мистическим. «Философия мистических традиций, или „неувядающая философия“, — утверждает Ф. Капра, — это наиболее последовательное обоснование современных научных теорий » (4,8).