Василий Шубин: Ритмы истории

«Какой вывод мы можем сделать из факта смены ценностей в пострадиционном обществе?» — так называется пятый раздел статьи Фольфганга Нойзера. В нем особенно ощущается то, что статья принадлежит не историку, а именно философу, который вышел на проблематику философии истории: «Наш основной инструмент описания структурных перемен в философски понимаемом посттрадиционном обществе есть философские понятия…» При этом автор подчеркивает неизбывную связь между понятиями и ценностями, наличием в понятиях аксиологического вектора: «В философском смысле традиционно понятое общество связано с ценностями, которые в основном постоянны и обладают определенным, то есть устойчивым смысловым значением. Несовпадающие с этим ценности имеют место редко. Этические нормы, на которые ориентируются наши моральные обычаи, то есть правила для нашего поведения, тесно связаны со сложившейся парадигмой. Пострадиционное общество, наоборот, характеризуется тем, что изменение смыслового значения и ценностного содержания представлений свершается не в таких больших временных границах, как в традиционном обществе, но, как следует из изложенного, а именно – так быстро, что дальнодействие ценностей и смыслового значения представлений не может иметь место.

Нормы под влиянием изменившихся условий трансформируются так быстро, что никто больше не в состоянии продлить им жизнь. Но так как без ценностного содержания никто не сможет осмысливать и никто не сможет действовать, поэтому никто не станет навязывать индивидуальную концепцию ценностей, иначе будет невозможно достичь общественного конценсуса. И это является самым большим социальным последствием. Но так как в посттрадиционном обществе динамика и перемены сами являются ценностью, то это даже приводит к тому, что смена ценностей сама рассматривается как ценность. Нарушение табу становится ценностью посттрадиционного общества. Культура, которая до этого в традиционном обществе была носителем общепринятого объяснения и сохранения, в посттрадиционном обществе становится фактором тиражирования, так что в результате нарушения значимых табу она не делает больше существующие когерентные ценности устойчивыми и провоцирует на эксплицитную рефлексию – подобно тому как делают сегодня в индустрии фильмов и паралитературе на миг. Технические и естественно–научные новации, которые так входят в посттрадиционное общество, что ведут к дополнительному результату, то есть бытие и содержание ценностей становятся аморфными. Применение этических норм так же становится проблематичным, как, к примеру, сегодня в медицине, в генной инженерии и в биотехнологии».

Раздел шестой: «Какие уроки вытекают из этого для этики?» — как и предыдущий — выводит философско–исторические размышления в область морального долженствования и этической теории: «Этика – научная дисциплина, которая имеет в своем распоряжении методический инструментарий, для того чтобы дать в руки общества рациональные моральные критерии. Этика развивается как научная дисциплина норм поведения и обосновывает эти нормы, специфицируя эти взаимоотношения. Этика перепроверяет и создает согласованность среди норм. Писанные и неписанные кодексы ( право и мораль) должны применяться непротиворечиво, если они хотят быть руководством к действию. Эти связи, лежащие между нормами в области обычаев, нравов и морали, с одной стороны, и права с другой стороны, в будущем или в старом традиционном обществе когерентны и непротиворечивы во всех правилах. Там, где этого нет, отношения некогерентны, поэтому интуитивное правовое чувство сливается с моралью. Их задача становится ограниченной: проверка и испытание когерентности норм. В дальнейшем нормы не должны больше твориться; во всяком случае быть лишь эксплицитно представленными. Но они остаются в традиционном обществе как неизменные, но и в то же время не деградирующие.

В пострадиционном обществе нормы сами по себе почти всегда отсутствуют. Теперь обновление и созидание норм становится центральной задачей этики. Этический вызов в посттрадиционном обществе заключается в том, что перемены в ценностях, нарушение норм и табу сами по себе становятся ценностью и нормой; во всяком случае они приобретают временное значение, пока не будут обоснованы. Итак, в посттрадиционном обществе этика, наряду с задачей установления различий между писаными и неписаными кодексами, сама развивает и обосновывает нормы. В области хозяйства эта структура посттрадиционного общества… и другие сходные во многих случаях являются вирулентными: длительное обучение поэтому является необходимым до тех пор, пока перемены в научно–технических и организационных нормах не смогут перейти к коммуникационным нормам; и дискуссии о глобализации, хозяйственных стандартах и уровне социальной защищенности не воплотятся в «сознании общества» в контекст ценностного содержания. Так они станут предметом использования этики; их обоснованием и созиданием становится в посттрадиционном обществе этика.