Капра Фритьоф - Уроки мудрости

В ноябре 1978 года я читал серию лекций на Восточном побережьеи не упустил возможности воспользоваться любезным приглашением Хендерсон посетить ее в Принстоне. Холодным, бодрящим утром я приехал тудапоездом из Нью-Йорка. Я с большим удовольствием вспоминаю экскурсию поПринстону, которую устроила для меня Хендерсон по пути к ее дому. Городок был очень хорош в то ясное, солнечное зимнее утро. Мы проезжалимимо величественных особняков и готических зданий. Только что выпавшийснегпрекрасно подчеркивал их красоту. До этого я никогда не бывал вПринстоне, но всегда знал, что это очень своеобразное место для исследований. Именно здесь в доме Альберта Эйнштейна и в знаменитом Институте перспективных исследований, родились многиереволюционныеидеитеоретической физики.

Однако в это ноябрьское утро я собирался посетить институт совершеннодругого типа, что для меня было более волнующим событием — Принстонский Центр альтернативных моделей будущего. Когда япопросилХендерсон описать мне ее институт, она сказала, что это исключительномаленькое частное заведение дляисследованияальтернативныхмоделейбудущего в планетарном контексте. Она основала его несколькими годамиранее вместе со своим мужем, Картером Хендерсон, который в зрелом возрасте ушел из фирмы ИБМ, чтобы трудиться вместе с Хейзл. Она пояснила, что Центр помещается в их доме, и все дела они ведут вдвоем смужем, изредкаполучая помощь от добровольцев."Мы называем его мамин-папинмыслительный бочонок", — добавила она со смехом.

Когда мы приехали в дом Хендерсонов, я был удивлен. Он был огромным, элегантно мебилированным и как-то не вязался стемпростым, самодостаточным образом жизни, который Хейзл пропагандировала в своейкниге. Но вскоре я понял, что первое впечатление было ошибочным. Хендерсонрассказаламне, чтоони купили старый, разваливающийся домшесть лет назад и оборудовали его, купив мебель в местной лавке старьевщика и отремонтировав его своими силами. Показывая мне дом, она чистосердечно призналась, что они установили для себя лимит в 250 долларов для отделки каждой комнаты. Они смогли выдержать этот лимит, давпростор своему художественному потенциалу и широко применяясобственныйручной труд. Хендерсон была настолько удовлетворена результатом, что начала подумывать о предприятии по ремонтумебели, какпобочнойветвиеетеоретическойи общественной работы. Она также рассказаламне, что они выпекают свой хлеб, имеют огород и кучу компоста и занимаются вторичной переработкой бумаги и стекла. Я был глубоко впечатлендемонстрацией этих многих оригинальныхспособов, спомощьюкоторыхХендерсонреализует в повседневной жизни ту систему ценностей и образжизни, о которых она пишет и читает лекции. Я теперь воочию мог убедиться в том, что она "осмысливает свои разговоры", как она сказала внашей первой беседе, и решил, что я введу кое-что из этого в практикусвоей жизни.

Когда мы приехали домой к Хейзл, меня тепло встретил еемуж, Картер. За те два дня, что я был их гостем, он, проявляя ко мне дружеские чувства, редко выходил на сцену, любезно предоставляямнеиХейзл пространство, требуемое для наших дискуссий. Первая из них началась сразу после ленча и продолжалась весь день до вечера. Я началсвопроса о том, верен ли основной тезис моей книги — что естественныенауки, также как и гуманитарныеиобщественные, моделировалисьпопринципам ньютоновской физики — применительно к экономической науке.

"Я думаю, что какое-то подтверждение вашего тезиса вы найдетев истории экономики", — ответила Хендерсон, немного поразмыслив. Оназаметила, что истоки современной экономики повременисовпадаютсостановлением ньютоновской науки."До XVI столетия не существовало понятие чисто экономических явлений, изолированных отструктурысамойжизни, — пояснила она. — Не было также и национальной системы рынков. Это тоже сравнительно недавнее явление, появившееся в Англии XVIIвека".

"Но сами рынки должны были существовать раньше", — возразиля. "Конечно. Они существовали еще с Каменного века, но они были основаны на натуральном обмене, а не наденьгах, поэтомуони имели локальное значение".Хендерсон отмечает, что мотивыиндивидуальной прибыли при этом отсутствовали. Сама идея прибыли, голого интереса, была неприемлема, либо вообще запрещена"."Частнаясобственность. Вот еще хороший пример, — продолжала Хендерсон. — Слово "private"* происходит от латинского "privare" — "лишать",чтоговорит о том, что в античные времена понятиесобственности в первую очередь и главным образом, связывали с общественной собственностью".(* — частный (англ.)) Хендерсон объясняет, что только с подъемом индивидуализма в эпоху Возрождения, люди перестали воспринимать частную собственность, как те товары, которые индивидуумы отторгли от сферы общественногопотребления.