Капра Фритьоф - Уроки мудрости

Я закончил свою мысль соображением, что физики, тем не менее, могут быть все же полезными для других ученых, которые часто сопротивляются восприятию целостной экологической концепции из-за страха ненаучности. Новейшиеисследованияв области физики могут убедить такихученых, что такой подход отнюдь не является ненаучным. Наоборот, онсогласуется с самыми передовыми научными теориями физической реальности.

Шумахер возразил, что, хотяон и признает пользу акцента навзаимосвязанность и динамическое мышление в новой физике, но он не видитместакатегории качества в науке, построенной на математическихмоделях. "Само понятие математической модели сомнительно, — настаивалон. — Ценой за построение такого рода моделей является потеря качества, того, что имеет первостепенное значение".

Три года спустя, в Сарагоссе, подобный же аргумент лег в основу страстного выступления Лэйнга за новую физику. К тому времени я ужевпиталв себя идеи Бэйтсона, Грофа и других ученых, которые глубокопроанализировали роль качества, опыта и сознательности всовременнойнауке. Поэтомуябылне в силах дать обоснованный ответ на критикуЛэйнга. В моих же беседах с Шумахером у меня намечались лишь элементытакого ответа.

Я указал на то, что количественные подсчеты, контроль и манипулирование, представляют лишь один из аспектов современной науки. Янастаивал, что другим ее менее важным аспектом является оценкамоделей. Новаяфизика, вчастности, уходитот принципа изолированныхструктур в сторону моделирования взаимных связей."Этот принцип моделирования взаимосвязанности, — рассуждал я, — кажется, как-то приближается к идее качества. И мне кажется, что наука, имеющая дело исключительно с системами взаимозависимых динамических моделей, еще болееблизка к тому, что вы называете "наукой для познания".

Шумахер ответил мне не сразу. Казалось, он на некоторое времяушел в свои размышления, и наконец взглянул на меня с доброй улыбкой.

"Знаете, — сказал он, — у нас в семье есть физик, и у меня с ним было много подобных бесед".Я ожидал услышать о каком-нибудь племянникеиликузене, который изучал физику, но до того, как я успел сделатьвежливое замечание по этому поводу, Шумахер поразил меня, назвав имямоего кумира: "Вернер Гейзенберг. Он женат на моей сестре". Я совершенно не подозревал о близких семейных узах между этимидвумянезаурядными и влиятельными мыслителями. Я рассказал Шумахеру, как сильноповлиял на меня Гейзенберг, и вспомнил наши встречи и беседы с нимвпредыдущие годы.

Тогда Шумахер стал объяснять мне суть своих расхождений с Гейзенбергом и выразил не согласие с моей позицией."Ту поддержку, которая нам нужна для решения проблем сегодняшнего дня, нельзя найти в науке, — начал он. — Физика не несет никакого философского заряда, потому что не в силах обеспечить верхний и нижний уровеньличностикачественным познанием. С утверждением Эйнштейна, что все относительно, из науки исчезло вертикальное измерение, а вместе с ним какая-либо необходимость в абсолютных категориях добра и зла".

Затем началась долгая беседа. Шумахер поведал о своей веревфундаментальный иерархический порядок, включающий четыре уровня бытия: минерал, растение, животное, человек; с соответствующими характернымиэлементами: материя, жизнь, сознание, самоосознание. Каждый из этихуровней обладает не только своим характерным элементом, но такжеиэлементами всех нижних уровней. Это, конечно, древняя идея о Великойцепочке бытия, пересказанная Шумахером современным языком и снезаурядным изяществом. Тем не менее, он утверждал, что существование этихэлементов остается необъяснимой и неразгаданной тайной и чторазличиемеждунимипредставляютсобойфундаментальные скачки по вертикали,"онтологические прерывистости", как он их определил. "Вот почему физика не может нести философского заряда, — повторил он. — Она не трактует целое; она имеет дело только с низшим уровнем".

Здесь действительнокрылосьпринципиальноеразличие в нашихвзглядах на реальность. И хотя я согласился с тем, что физика ограниченаопределеннымуровнемизучаемых явлений, я не видел абсолютнойразницы между различными уровнями. Я возражал, говоря, что эти уровнихарактерны, восновном, различнойстепенью сложности и не являютсяизолированными, но взаимосвязаны и взаимозависимы. Более того, я заметил, следуя моим учителям Гейзенбергу и Чу, что способ, посредствомкоторого мы делим реальность на объекты, уровни или другиесущности, во многом зависит от наших методов наблюдения. То, что мы видим, зависит от того, как мы смотрим; модели материи отражаютмоделинашегомышления.