Вероника Полонская - Воспоминания о В. Маяковском

море уходит вспять

море уходит спать

Как говорят инцидент исперчен

любовная лодка разбилась о быт

С тобой мы в расчете... -

в предсмертном же письме от 12 апреля последняя строка изменена на "Я с жизнью в расчете".

Эти же строки находятся в записной книжке 1930 года No 71 (ГММ):

Уже второй должно быть ты легла

В ночи Млечпуть серебряной Окою

Я не спешу и молниями телеграмм

Мне незачем тебя будить и беспокоить

как говорят инцидент исперчен

любовная лодка разбилась о быт

С тобой мы в расчете и не к чему перечень

взаимных болей бед и обид

Ты посмотри какая в мире тишь

Ночь обложила небо звездной данью

в такие вот часы встаешь и говоришь

векам истории и мирозданию.

Весь автограф отрывка является беловым вариантом заготовок к лирической части вступления к поэме "Во весь голос", оставшимся незавершенным.

Казалось бы, строки "инцидент исперчен..." относятся к 1930 году и могут быть адресованы В. Полонской. Но можно предположить, что к 1929 году эта строка стала поэтической формулой задуманной лирической исповеди; формулой, не относящейся к конкретному лицу, но вобравшей опыт предшествующей жизни.

В. Полонскую смутило посвящение поэмы "Во весь голос" Л. Брик в посмертном ее издании.

Этого посвящения в автографе нет, но Вероника Витольдовна не знала о существовании неписаного закона в отношениях с Л. Брик, по которому все произведения издавались с посвящением ей. Исключение составляла лишь поэма "Владимир Ильич Ленин", имеющая авторское посвящение: "Российской Коммунистической партии посвящаю".

Все остальные произведения, как и первый том собрания сочинений, публиковались с посвящением "Тебе, Лиля".

В предсмертном письме Маяковский писал:

"Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся".

Потому-то поэма "Во весь голос" традиционно была опубликована с посвящением Л. Брик.

Воспоминания сохранили много живых черт, характеризующих быт и личную жизнь поэта, что особенно ценно, так как здесь - Маяковский, страдающий, думающий, глубоко анализирующий и оценивающий людей и события, легкоранимый, обидчивый, а порой резкий, вспыльчивый, с внезапными переходами в настроении. Маяковский почувствовал в Веронике Витольдовне любовь к нему, которой так не хватало в это время в его собственном доме. Свидетельством тому являются многие строки публикуемых воспоминаний, а главное - последняя воля поэта: "Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская".

Я познакомилась с Владимиром Владимировичем 13 мая 1929 года в Москве на бегах. Познакомил меня с ним Осип Максимович Брик, а с О. М. я была знакома, так как снималась в фильме "Стеклянный глаз", который ставила Лиля Юрьевна Брик.

Когда Владимир Владимирович отошел, Осип Максимович сказал:

- Обратите внимание, какое несоответствие фигуры у Володи: он такой большой - на коротких ногах.

Действительно, при первом знакомстве Маяковский мне показался каким-то большим и нелепым в белом плаще, в шляпе, нахлобученной на лоб, с палкой, которой он очень энергично управлял. А вообще меня испугала вначале его шумливость, разговор, присущий только ему.

Я как-то потерялась и не знала, как себя вести с этим громадным человеком.

Потом к нам подошли Катаев, Олеша, Пильняк и артист Художественного театра Яншин, который в то время был моим мужем. Все сговорились поехать вечером к Катаеву.

Владимир Владимирович предложил заехать за мной на спектакль в Художественный театр на своей машине, чтобы отвезти меня к Катаеву.

Вечером, выйдя из театра, я не встретила Владимира Владимировича, долго ходила по улице Горького против Телеграфа и ждала его. В проезде Художественного театра на углу стояла серая двухместная машина.

Шофер этой машины вдруг обратился ко мне и предложил с ним покататься. Я спросила, чья это машина. Он ответил: "Поэта Маяковского". Когда я сказала, что именно Маяковского я и жду, шофер очень испугался и умолял не выдавать его.

Маяковский, объяснил мне шофер, велел ему ждать его у Художественного театра, а сам, наверное, заигрался на бильярде в гостинице "Селект".

Я вернулась в театр и поехала к Катаеву с Яншиным. Катаев сказал, что несколько раз звонил Маяковский и спрашивал, не приехала ли я. Вскоре он позвонил опять, а потом и сам прибыл к Катаеву.