Кейс Ваайман - Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

другого в исключительной встрече лицом к лицу. Это — изначальное отношение «друг к другу», а не свободно избранное отношение «друг к другу» 192. На фоне этого изначального возникновения связи выделяются отношения «Я» — «Ты», в которых можно различить следующие моменты.

То, что встречается впервые. Бубер описывает первую встречу, первичную форму «Ты» таким образом: возникающая форма 193, появление бытия; примитивные впечатления, пробуждающие дух; прикосновение [1899] 19 г Ibid., 73–74. . Существенным моментом является то, что на первую встречу нельзя воздействовать: «“Ты” встречает меня через благодать, его нельзя найти посредством поисков» [1900] Ibid., 60.Ibid., 70.Ibid., 62. . Другой приходит ко «Мне» из реальности, которая не является «Мною». По словам Левинаса, «лицо, его выражение — это то, что реальность противопоставляет мне, противопоставляет не в проявлениях, а в способе бытия, в онтологическом противопоставлении. Это то, что сопротивляется мне посредством своего противостояния, а не то, что противостоит мне посредством своего сопротивления» [1901] E. Levinas, Freedom and Command, в Collected Philosophical Papers, trans. A. Lingis, Pitsburgh (PA), 1998, 19. . Инакость сталкивается с моей реальностью извне.

Становление через мою связь с «Ты». «Я» столь глубоко затрагивается встречей, что обретает становление через эту связь с «Ты» [1902] M. Buber, op. cit., 62. . Это становление через связь с «Ты» возвращает «Я» к тому, с кем произошла встреча. Это возвращение полученного соприкосновения является главным ответом для «Ты» [1903] Ibid., 62слл. . «Возвращение» не воспроизводит в точности то, что происходит. Это становление через мою связь с «Ты» составляет мое слово «Ты». Ничего нет между обращением от пассивности к активности* Пассивность и активность — это одно и то же, тем не менее они не совпадают. Момент обращения создается моментом неравнодушия. Я отвечаю Другому в тот момент, когда его инакость (отличность) не оставляет меня равнодушным. «Понятие “собрата” не может дойти до моего сознания, если его благополучие и его горе безразличны мне» [1904] H. Cohen, Religion of Reason. Out of the Sources ofJudaism, New York, 1972, 133. . Это осознание представляет собой знание, пропитанное эмоциями, характеризуемое неэгоистичностью: «Диалог — это небезразличие “Ты” к “Я”, не-за-интересованное чувство, способное, очевидно, переродиться в ненависть, но и возможность, ради которой мы должны, с определенным благоразумием, призывать любовь и подобие в любви» [1905] E. Levinas, Of God Who comes to Mind, Stanford, 1998, 147. .

Сказав это, мы можем сказать и то, что в произнесении слова «Ты» мое становление через связь с «Ты» возвращается назад. Это движение возвращения диалогики выражают самыми разнообразными способами. Левинас говорит об ответственности, Марсель — об участии, Розенцвейг о доверии (Vertrauen). Исходя из моего неэгоистичного обращения к «Ты», что, в конце концов, сущностно пассивно прежде какой-либо намеренной пассивности с моей стороны, Марсель называет такую вовлеченность и такое соучастие «жертвенной любовью» [1906] Ср. Н. Schrey, Dialogisches Denken, Darmstadt, 1983, 86. . По этой причине Левинас называет лицо «выражением моего великодушия и жертвенности» [1907] E. Levinas, Enigma and Phenomenon, в Emmanuel Levinas. Basic Philosophical Writings, eds. A. Peperzak, S. Critchley & R. Bernasconi, Bloomington — Indianapolis, 1996, 77. . Он также называет это приближение к другому в неравнодушии жертвенной любви «молитвой»: «Сущность речи есть молитва» [1908] 205 E. Levinas, Is Ontology Fundamental? в Basic Philosophical Writings, 7; см. также E. Levinas, Of God Who comes to Mind, Stanford, 1998, 147. . Неравнодушие преобразует винительный падеж в звательный: «То, что призывается, одновременно является просимым» [1909] E. Levinas, Of God Who comes to Mind, 147. . Небезразличный к встрече с Другим, я трансцендирую (переступаю через) свой эгоизм: «Диалог — это трансцендирование. Участие в диалоге — это не одна из возможных форм трансцендирования, а его изначальная форма. Еще вернее, у трансцендентности нет иного смысла, нежели то, как “Я” говорю “Ты”. Это “диа” диалога» [1910] Ibid., 147. .

Исключительность. Как результат реакции «Я» на первую встречу с «Ты», развивается его исключительность по отношению к «Я» «как бытие, с которым мы сталкиваемся и которое принимаем как исключительное» [1911] ** M. Buber, op. cit., 79. *’. Слова «исключительный и «противостоять» подразумевают друг друга: что-то, что представляется мне в своей исключительности, противостоит мне, и что-то, что противостоит мне, представляется мне в своей исключительности. Это «исключительное противостояние» является тем пространством, в котором появляется «Ты» [1912] Ibid., 82слл. . В этом пространстве исключительного противостояния «Ты» может реализовать себя в своей инакости как трансцендентность. Оно делает себя присутствующим для «Я». Это — присутствие: время соприкосновения, в котором «Ты» представляет и открывает себя как «присутствующее» и как «то, что остается от противостояния» [1913] Ibid., 63. . Противостояние и присутствие — это пространственно-временные аспекты первой встречи с «Ты».