Антонио Негри - Империя

В ходе нашего исследования мы столкнулись с классической проблемой политической философии: закатом и падением Империи [35] Здесь мы обращаемся к двум классическим текстам: Монтескье Ш. Л., "Размышления о причинах величия и падения римлян", Избранные произведения (М., 1955), сс. 47-159, Гиббон Э., История упадка и разрушения Великой Римской империи, в 7 тт. (М., 1997). . Может показаться парадоксальным, что мы обращаемся к этой обязательной теме в самом начале, когда рассматриваем только контуру здания Империи; однако становление Империи по сути происходит на основе тех же условий, которые характеризуют ее упадок и разложение. Сегодня Империя возникает как центр, поддерживающий глобализацию сетей производства, она далеко забрасывает свой широкий невод, стремясь подчинить себе все властные отношения внутри имперского мирового порядка, развертывая в тоже самое время мощные полицейские силы, направленные против новых варваров и восставших рабов, угрожающих ее порядку. Власть Империи кажется подчиненной неустойчивой динамике власти на местах и часто меняющимся, половинчатым юридическим решениям, посредством которых Империя пытается именем "чрезвычайных" административных мер вернуться к нормальному состоянию, никогда не достигая при этом окончательного успеха. Однако именно эти черты были свойственны Древнему Риму в период упадка, что так раздражало его поклонников эпохи Просвещения. Не стоит ожидать, что нам удастся досконально разобраться в сложности процессов, создающих новые имперские правовые отношения. Напротив, эти процессы являются противоречивыми и таковыми останутся. Вопрос о справедливости и мире в действительности решен не будет: мощь нового имперского устройства никогда не найдет своего воплощения в консенсусе, который будет принят массами. В юридическом аспекте процесс формирования Империи совершенно неопределен, даже если при этом он весьма конкретен. Империя рождается и существует как кризис. Должны ли мы, вслед за Гиббоном и Монтескье, понимать это в терминах упадка Империи? Или более правильным будет классическое понимание Империи в терминах разложения?

Во-первых, мы должны понимать здесь разложение не только преимущественно в моральном, но также в правовом и политическом смысле, поскольку, согласно Монтескье и Гиббону, если в республике не утвердилась прочно смешанная форма правления, она неизбежно вступает в цикл разложения, и сообщество распадается [36] Как убедительно показал Жан Эрар, утверждение о том, что закат Рима начался с Цезаря, постоянно возникало в историографии эпохи Просвещения. См.: Jean Ehrard, La politique de Montesquieu (Paris: A. Colin, 1965). . Во-вторых, следует понимать разложение и в метафизическом плане: там, где сущность и существование, действенность и ценность не находят своего удовлетворения — там имеет место не порождение и развитие, а разложение и упадок [37] Принцип разложения политических режимов неявно предполагался уже в теории форм правления, сформулированной софистами, и систематизированной позднее Платоном и Аристотелем. Принцип "разложения" политики позже был превращен в принцип исторического развития теориями, которые рассматривали смену этических норм, присущих различным формам правления, как процесс циклического развития. Из всех представителей различных теоретических направлений, предпринимавших подобные попытки (стоики, безусловно, были в этом отношении ведущей школой), Полибий единственный, кто дал каноническое описание данной модели, провозгласив созидательную роль "разложения". . Это некоторые из важнейших основ Империи, которые мы еще подробно рассмотрим.

Позволим себе в завершение одну аналогию, возвращающую нас ко временам зарождения христианства в Европе и его распространения в эпоху заката Римской империи. В ходе этого процесса был создан и собран огромный потенциал субъективности как пророчество о грядущем мире, хилиастический проект. Эта новая субъективность выступила как абсолютная противоположность духу имперского права — как новый онтологический базис. С точки зрения имперского права Империя представлялась "полнотой времен" и единством всего, что считалось цивилизацией, однако тотальности Империи был брошен вызов с абсолютно иных этикоонтологических оснований. Точно так же и сегодня, принимая, что границы и нерешаемые проблемы нового имперского права уже определены, теория и практика могут выйти за их пределы, вновь найдя онтологическую основу непримиримого противостояния — внутри Империи, но против нее и за ее пределами, на заданном ею же уровне всеобщности.