Антанас Мацейна - Великий Инквизитор

Вне сомнения, до тех пор, пока человек остается в этой действительности, природа его только укрепляется, но не преображается. Поэтому и загадочность тайны здесь только уменьшается, но не уничтожается полностью, даже и снисхождением Духа Святого. Ум просветленный божественной благодатью постигает значительно больше и проникает значительно глубже, нежели ум руководствующийся только своей природой. Но даже и в этом случае он понимает не все и не полностью. Св. апостол Павел говорил, что в этой действительности мы все познаем по частям, и этим выразил сущность метода познания этой действительности, которого не уничтожил даже Дух Святой. Но когда человек будет преображен, когда его природа будет окончательно очищена и освобождена от всех несовершенств, тогда он познает Бытие таким, каково оно есть в себе. Тогда он встанет перед ним лицом к лицу и увидит его. В преображенной жизни уже не будет тайн. Тайна — всего лишь преходящее явление этой действительности.Загадочность тайн проистекает не из их содержания, но из нашей временной слабости. Бог не скрывает себя преднамеренно, не желая, чтобы Его не видели. Он — не обманщик— Deus deceptor, -- которого очень боялся Декарт. 3Напротив, Он есть «Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Иоанн, 1, 9). Он дает нам столько своей истины, сколько мы, будучи непреображенными, способны вместить. Поэтому Церковь с самого начала своего существования молится: «Пришествием Духа Святого укрепи в нас истину; яви нам то, чего мы не знаем, дополни то, чего нам не достает; укрепи наше знание» (Соnst. ароst.). Такая молитва в порядке инквизитора была бы нелепостью. Она означала бы попытку устранить одну из краеугольных опор его порядка. Просить открыть то, чего мы не знаем, есть то же, что просить убрать загадочность тайны и тем самым устранить преграду между осуществляемыми делами и решением совести. Но если мы устраним эту преграду, тогда все инквизиторское царство разрушится. Мы уже говорили о том, что тайна своей загадочностью препятстует совести принимать решения, что она принуждает человека к слепому повиновению. И это понятно. Ведь это препятствие и эту слепоту инквизитор увековечивает и возводит в абсолют. Между тем Христос посылает Дух Святой, чтобы это препятствие преодолеть. Как чудо не является основным и самым значительным свидетельством божественности Христа, так и тайна не является основным началом Его учения. Если человек, даже и сподобившийся благодати Духа Святого, не в силах глубинно постичь содержание божественной жизни, ему все равно надо принять это содержание, невзирая даже на его непонятность, ибо его возвещает сам Бог. Но пусть человек знает, что тот же самый Бог рассеет эту непонятность и темноту и раскроет себя таким, каков Он есть в себе. Путь инквизитора ведет в непроницаемую тьму. Путь Христа ведет к абсолютному свету и к абсолютному пониманию. Инквизитор всякий раз сгущает завесу таинственности, делая ее все более непроглядной. Христос действием Святого Духа эту завесу тьмы рассеивает как в жизни отдельного человека, так и в жизни всего человечества. Он будет ее рассеивать до тех пор, пока, преобразив весь мир, не снимет ее полностью. В порядке Христа тайна включается в ряд таких вещей, как боль, страдание, смерть, ошибка. В преображенной действительности их не должно быть, -- они все должны быть окончательно преодолены и устранены. Инквизитор, навсегда оставляя человека в этой действительности, тем самым оставляет навсегда и загадочность тайны, которой он словно плотным покровом обволакивает и душит совесть. Христос, ведя человека в надприродную действительность, этот покров постепенно снимает, позволяя человеку увидеть ничем неприкрытое божественное содержание. Здесь, как и по отношению к чуду, инквизитор предстает перед нами как полная противоположность Христа.

В своей долгой оправдательной речи инквизитор об авторитете не говорит и его включение его в свое царство не обосновывает. Он только упоминает о нем, когда говорит о чуде и тайне. Однако уже само их соположение позволяет предположить, что и авторитет служит для того же, для чего служат чудо и тайна, а именно — для успокоения совести. Мы предполагаем, что и вложенный в него смысл такой же, как и у чуда и тайны. В ходе речи инквизитора выясняется, что авторитет в его порядке чисто формальный. Этот авторитет опирается не на объективную структуру бытия, но на чисто человеческую волю. Инквизитор что-то позволяет или что-то запрещает не потому, что этого требует объективный порядок, сама природа человека или мира, но потому, что онэтого хочет. Излагая свою установку — позволить людям грешить, инквизитор со свойственной ему логикой замечает: «Неужели мы не любили человечества, столь смиренно сознав его бессилие, с любовью облегчив его ношу и разрешив слабосильной природе его хотя бы и грех, но с нашего позволения?» И в другом месте: «О, мы разрешили им и грех... Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения…» Инквизиторское позволение или непозволение есть основа греха. Грехом является все то, чего не позволяет инквизитор, и добродетельно все то, что им позволено. Формальное решение инквизитора одни поступки делает греховными, другие — оправдывает. Объективная структура бытия здесь сводится на нет и никак не влияет на нравственность человеческих поступков.