Бонифатий Кедров: Беседы о диалектике

К юному читателю

Когда мне было лет 12, наша семья находилась в эмиграции. Жили мы на окраине Лозанны в Швейцарии. По воскресеньям, а в летние каникулы и по будням мы с отцом отправлялись в походы на целый день: то в дальний лес за грибами и ежевикой, то в горы, то вдоль Женевского озера в Шильонский замок. Самые переходы мы делали молча: отец говорил, что при движении необходимо правильно, ритмично дышать, а разговоры этому мешают. Зато на продолжительных привалах он любил рассказывать о всяких интересных вещах: и о своем детстве, и о революционной борьбе, в которой он участвовал, и о царской тюрьме, где он провел много лет, и о Владимире Ильиче Ленине, который бывал у нас дома. Отец рассказывал и о науке, об изобретениях и открытиях, о Менделееве и его периодической системе, о писателях и поэтах, о художниках и музыкантах. Иногда говорил он и о философии, правда, осторожно: ведь мы, его сыновья, были тогда еще маленькие, а я был старший. Эти прогулки и беседы с отцом запечатлелись в моем сознании на всю жизнь.

Помню, как, услышав где-то непонятное для меня слово «диалектика», я спросил отца, что оно значит. Отец подумал и вместо ответа спросил меня: «Скажи, вчера ты был тем же, что и сегодня?» Отец кончал тогда медицинский факультет Лозаннского университета и, как я теперь понимаю, выбрал пример из медицины). Я рассмеялся, думая, что он шутит и хочет поддеть меня, и сказал: «Ну конечно, тем же!» — «А вот и нет, не совсем тем же: ведь ты за сутки ел, пил, спал, двигался, днем читал, разговаривал, думал о чем-то, а значит, ты все время, хотя и совсем немного, незаметно, но все-таки в чем-то менялся, становился чуточку другим. Вот и сейчас, пока мы с тобой говорим, твое сердце все время бьется, и ты все время дышишь. А при каждом ударе сердце гонит кровь по твоим сосудам, а при каждом вздохе поступает новая порция воздуха в твои легкие, так что с каждой секундой ты, конечно, и тот же самый, и уже чуточку не тот, каким ты был только что перед тем. За одно мгновение ты успел уже чуть-чуть измениться. Вот об этом и говорит диалектика», — заключил Отец.

Слушая его, я никак не мог сразу освоиться с каким-то совершенно новым для меня поворотом мысли. «Как же это так получается, что я одновременно и тот и не тот? Тут что-то не так, тут какая-то ловушка», — думал я. Вдруг мне пришло в голову: «Как же это я все время меняюсь, а сам этого даже не замечаю?» — «Это потому, — объяснил отец, — что ты каждый раз меняешься микроскопически мало и незаметно для самого себя. А вот когда все такие изменения в тебе накопятся в достаточно большом количестве и сложатся все вместе, ты вдруг заметишь, что ты уже не мальчик, а стал взрослым». — «И это тоже будет диалектика?» — спросил я. Отец кивнул головой. Этот наш разговор мне запомнился на всю жизнь.

Вот мне и захотелось в этой книге представить себя подростком (сыном), беседующим с отцом о диалектике во время нашего с ним многодневного путешествия. Ты, мой читатель, увидишь, что в чем-то я разбираюсь еще довольно туго, а в чем-то оказываюсь сообразительным, словно я сам быстро взрослею во время нашего путешествия. Поэтому-то и мои реакции на отцовские рассказы и объяснения весьма различны.

Ты, конечно, заметишь, что на переходах мы молчим, а на привалах — беседуем. Беседуем о диалектике. Ведь ее часто неправильно понимают как умение выкручиваться, уклоняться от четкого ответа, как уловку, когда можно доказать что угодно и оправдать в равной степени и хорошее и плохое. Как ты увидишь из наших бесед, истинная диалектика не имеет ничего общего с таким пониманием и толкованием. Думать о ней так — это все равно что принять пародию или карикатуру за подлинник. И еще одно замечание. Когда отец беседовал со мной, то он учитывал, что я почти совсем не был знаком с философией, с ее особым (специальным) языком. Так и я знаю, что ты не знаешь философии, но что ты хорошо учишься в школе или ПТУ, что естественные ц общественные (исторические) науки тебе знакомы, поэтому на их материале я и пытаюсь объяснить и показать тебе понагляднее, что такое диалектика. Я буду с тобой беседовать, рассказывая от себя, как я сам понимаю этот вопрос. Поэтому я не буду приводить каких-либо цитат. Позднее и ты этому научишься, но только не злоупотребляй ими. Ссылаться же на взгляды наших учителей, особенно Ленина, я, конечно, буду.